Школьные годы - 57

В конце восьмого нас троих и еще недавно появившуюся в классе девочку, Ларису Дурандину, приняли в комсомол.

Сначала решили принять только Зою Арутюнян, она была старше на год, а нас с Софой как не доросших, не принимали. Мне казалось романтично быть комсомолкой и не носить надоевшие пионерские галстуки. Ребята часто снимали галстуки и прятали их в карман, а Верушка налетала на них коршуном с воплями, что они часть нашего, советского флага прячут и стыдятся.

- Сегодня ты снял галстук, а завтра изменишь Родине,- кричала она. Мне были смешны такие надуманные преувеличения, я улыбалась при этих ее словах, чем разъяряла ее еще больше. Я никак не могла поверить, что это говориться всерьез, ведь понятно, что мальчишки прячут галстуки, чтобы казаться взрослее. Демкина со своими заявлениями и наскоками кажется мне комичной, и я улыбаюсь. Придраться ко мне по поводу галстука нельзя, я не снимаю галстук, просто забываю снять его, выходя из школы; каждый день хочу снять и каждый день забываю. Но за свои улыбочки я еще поплачусь.

Наконец, удалось уговорить неприступных членов комитета комсомола, учеников старших классов и они разрешили вступать мне и Софе и заодно Ларисе, и дали устав, который я старательно учила.

При приеме 19 летний парень из 11 класса, толстый и вредный, спросил меня строго:

- А ты помогаешь маме по дому?

Я полчаса назад препиралась с бабушкой, не хотела идти за хлебом, и сейчас смутилась и молчала, не зная, как ответить.

- Так помогаешь или нет? - повторил он вопрос.

Я вспомнила, что вчера мыла посуду после обеда и твердо сказала:

- Да.

- И что ты делаешь? -не унимался он, хотя на него уже шикали остальные члены комитета, что мол пристал к девчонке.

- Мою полы, посуду, хожу в магазин (Последнее я всегда делала из-под палки).

Наконец он смягчился, и началось голосование.

Я сижу, как всегда, на задней парте с Жорой Троицким, романтически настроенным пижоном, постоянно напевающим себе под нос модные песенки и законченным двоечником.

На Камчатку нас сослала Демкина. Я сижу здесь, потому что хорошо учусь, и мне необязательно внимательно слушать учителей, а Жоре бесполезно.

На контрольной по русскому языку Жора просит меня проверить его сочинение. Я согласилась и проверила. Исправила штук 10 ошибок.

Жора был доволен. Ему нужна была тройка, и он считал ее у себя в кармане.

Еще бы, отличница проверила тетрадь! Он мурлыкал свои песенки как-то даже победно.

Он легко раскрывает тетрадь, смотрит и видит привычную двойку! Да, я исправила кучу ошибок, но к своему стыду, я еще кучу пропустила.

Жора был расстроен и я тоже. Вечно сопливый, Жора в углу с удвоенной силой шмыгал носом, а я устыжено молчала. Что тут скажешь в свое оправдание?

Маринка Игитханян, хорошенькая веселая девочка, вся усыпанная веснушками по смуглой коже, армянка по папе, внучка маминой знакомой еще с довоенных лет, сидит на задней парте среднего ряда параллельно со мной вместе с Милкой Шустер.

Милка Шустер еще в прошлом году крутила роман с Базилевским и интересовалась моей личной жизнью.

Обе девчонки теперь каждый урок кладут головы на парты и хихикают, глядя на меня.

Я недоумеваю, пытаюсь понять в чем дело, но безуспешно.

В конце концов все же проясняется: оказывается Сулико Манцкава, сидящий на крайней задней парте в ряду, что у дверей, постоянно смотрит на меня во время уроков.

Милка и Маринка ложатся на парту, чтобы не мешать ему любоваться на меня.

Маринка очень довольна создавшейся интрижкой.

Сулико был нервным и обидчивым подростком. Его отец, грузин, воевал и привез себе жену из Германии. Сулико хорошо учился, был старательный мальчик, прилично знал английский, и когда Верушка ставила ему тройку, он возвратясь на парту, скидывал учебники на пол и плакал, заслонясь рукой, чтобы не видели окружающие.

Я не могла заинтересоваться мальчиком, который плачет из-за отметки.

После восьмого класса Сулико поступит в мореходку на водительское отделение, и будет появляться на школьных вечерах в форме морячка.

Еще в седьмом классе от нас убрали эту дикую старушенцию, учительницу труда. Теперь эти уроки, которые стали называться уроками домоводства, у нас стала ведет молодая женщина, Светлана. Учит нас шить.

С ее помощью я составила выкройку по всем правилам, бабушка дала мне байку в коричневую клетку и я сшила себе блузку. Блузка оказалась мне очень широка, и я в ней спала, но это был мой первый опыт. В дальнейшем я научилась довольно сносно шить себе простые вещи.

Лучше всех в классе шила аккуратная и умелая Стефа Лященко. Иногда Стефа приносила в школу свои необычайно красивые вышивки гладью, очень аккуратненькие, без узелков на обратной стороне.

Тире Ватулян, небольшого роста армяночке, подвижной и громкоголосой, шитье не давалось совсем. Помню Тирку, которая борется с огромной длинной ниткой. Опутанная ее со всех сторон, она тщетно пытается вырваться, но запутывается еще больше и бьется, как муха в паутине.

- Возьми нитку короче,- учит ее Света. Но Тира ее не слушает. Ведь короткая нитка скоро кончится и придется опять вдевать нитку в иголку, и чтобы сэкономить на этих усилиях Тира вновь берет нитку длиннее своей руки и вытягивает ее изо всех сил.

Троицкий ушел в параллельный класс и я сижу теперь с Великом Авдаляном - миловидным мальчиком, сыном врача-хирурга.

Маленький Велик тихо скребется в углу, напевает себе под нос. Он старательно делает ножик с нарядной ручкой, наборной из разноцветной прозрачной пластмассы. Я видела такие ножи у ребят, их запрещают носить - холодное оружие. Но те большие, а этот длиной с палец - им можно точить карандаши и использовать его как закладку. Я знаю, Велик делает этот ножик для Нельки, он по ней вздыхает. Я одобряю его выбор - наша чемпионка города по спортивной гимнастике, стройна, красива. Волосы у нее с синим отливом как воронье крыло, темные брови, яркие глаза и язычок - лучше не попадаться.

Наконец ножик готов, я одобряю его работу, это подбадривает Вельку, и он делает попытку подарить ножик. Но принять подарок, значит благосклонно отнестись к чувствам дарящего, даже ответить на них, а Нелли нравится многим мальчикам, и она отвергает и Велика и ножик.

Он сидит грустный, тихий, спрятав свой подарок в портфель. А дня через два отдает его мне со словами:

- Возьми, Зоя, он мне не нужен, а тебе он понравился.

Я беру, меня это ни к чему не обязывает

Зойка меня ругает:

- Зачем взяла, он для Нельки делал.

- Столько сил потратил, а она не взяла, что ему теперь его выбросить? - не соглашаюсь я с подругой.

Но я не пользуюсь подарком, не ношу его в школу.

Еще я проверяю Велькину тетрадку с сочинением по роману "Как закалялась сталь".

В тетради была написана такая фраза: петлюра побежала, петлюра застреляла,- имелся в виду петлюровец. Прочитав это, я засмеялась и испугала Велика: что смешного я нашла в его произведении?

За это сочинение автор двойку не получил.

Еще некоторое время я сидела на одной парте, как всегда задней, с Виталием Мелконяном - упитанным, довольно молчаливым мальчиком себе на уме. Учился он прилично, неплохо соображал в математике.

По воспоминаниям Даника, когда Виталий в 16 лет получал паспорт, то хотел взять себе фамилию Меликадзе - живя в Аджарии удобнее быть аджарцем - так считал он. Что-то его остановило, быть может неодобрение товарищей, которые откровенно смеялись над этим.

В классе помимо основной шумной группы постоянно общающихся между собой подростков есть и отщепенцы, тихие необщительные личности.

Таким был Юрка Непомнящий, одаренный парень, мог неожиданно предложить очень оригинальное решение какой-нибудь математической задачи, чаще всего геометрической, а потом обнаружить полное незнание какого-нибудь пустяка. На наших вечеринках я его не помню, он жил в БНЗ и за счет такой территориальной отдаленности редко гулял по бульвару ли ходил в кино с нами.

Тихую, уравновешенную Шушу Кватадзе тоже редко пускали на наши встречи, но все же иногда она появлялась

А Арут Караян, двоюродный брат Тиры, которая всем армянам в классе, за исключением Зойки Арутюнян, ухитрялась быть родственницей, был постоянным завсегдатаям всех наших компаний.

Небольшого роста, с носом, который, как говорят, на семерых рос и одному достался, вспыльчивый до крайности, но с высоко развитым чувством справедливости и ответственности, Арут был палочкой выручалочкой девчонок на классных вечеринках.

По Батуми небезопасно ходить вечерами молодым девушкам и Арут всех девчонок, у кого не было на текущий момент личных кавалеров, разводил по домам.

- Чтобы я ночи не спал, боялся, что с вами что-то случилось, - темпераментно объяснял он свое поведение.

- Чтобы я всю жизнь совестью мучился, если с вами не так обойдутся.

И он шел сзади тех, кого провожал, чтобы не оглохнуть от всего того шума и трескотни, которую производила компания оживленных, идущих с вечеринки девушек.