Школьные годы - 51

12 июня

Прочитала последнюю запись в дневнике. За замечание мне ничего не было. В субботу я не дала подписать дневник, а во вторник легла на операцию гланд.

У меня хронический тонзиллит. Я постоянно больна, в горле пробки. Тетя Агнесса, мамина одноклассница, врач отоларинголог, и в настоящий момент мамина коллега по железнодорожной больнице, промывает мои гланды реванолем. В гланду вставляется шприц с трубочкой и под давлением жидкости пробка вымывается наружу и я сплевываю эти отвратительные желтые комки гноя. Каждый день после школы я хожу на эту процедуру и все без толку, все ткани моих гланд заполнены этой дрянью.

Когда я, замученная постоянной температурой и всевозможными ограничениями, связанными с болезнью, решила оперироваться, то анализ крови оказался плохой - свертываемость низкая и я долго пила противный раствор хлористого кальция. Пила не меньше 3 недель.

Когда бутылка с раствором закончилась, я сказала маме решительно:

- Завтра у тети Агнессы операционный день, я ложусь к ней,- собрала свои вещи, и мама меня проводила в больницу.

Операция эта считается легкой. Меня посадили в кресло, сделали два укола новокаина и стали рвать.

Господи, что это был за кошмар!

Меня так тошнило, что все кишки переворачивались (я в то утро ничего не ела и поэтому меня не рвало). Руки у меня не были связаны. К своей чести надо сказать, что я не кричала и не хватала хирурга за руку. Однако, под конец не выдержала и стала просить, чтобы дали немного отдохнуть. Операция длилась 15-20 минут.

Мою маму врачи обманули - сказали, что нет новокаина, и что операцию будут делать через полчаса. Она так и сидела в своем кабинете, когда за ней прибежали с криком:

- Уже все!

Когда пришла мам,а и я увидела ее, то сразу заплакала.

В этот же день я сказала про записку. Зоя после меня тоже легла на операцию.

Сегодня я сдала последний экзамен. Теперь я восьмиклассница. Все экзамены сдала на пять.

20 будет родительское собрание. Тогда будет известно, как я перешла. Химичка мне обещала 3 или 4 (у меня 5 и 2, двойка за подсказку)

Сейчас я болею (несомненно, это определенное занятие). Всю свою досаду я изливаю в следующем... пыхтела целый час.

Июнь. Чудесные летние дни.

Еще не исчезло дыхание весны.

В такую погоду на пляже лежать

Книгу читать и загорать.

На море, наверно, чуть-чуть ветерок,

Спину щекочет горячий песок

(впиваются батумские булыжники, пляж здесь - галька величиной с кулак, это тебе не Кобулети, но рифма дороже правды)

Под большую волну прыгнуть бы, кинуться

Вынырнуть, сплюнуть и смело ринуться

В даль голубую, вперед и вперед

Туда, где дымок выдает пароход.

(Я плаваю плохо и под большую волну ни за что не нырну и в даль голубую - еле-еле до буйка)

Волны прозрачно, море спокойно,

На водном просторе тепло и привольно

.......

Хорошо все же жить в южном городе на берегу Черного моря.

По окончании семилетки у нас был банкет. Накрыли в школе стол, подали даже легкое красное домашнее вино. Потом оказалось, что родители и учителя долго обсуждали вопрос, можно ли 14-летним вино. Победило мнение, что можно.

На другой день после банкета мы всем классом ездили в ботанический сад. Оказывается, такие поездки были традиционными, но я ездила с классом в первый раз и, хотя очень устала, была совершенно счастлива, да и наша В.П. на вольном воздухе оказалась проще и приятнее, чем в школе. Пока у меня нет к ней откровенной вражды и неприятия всей ее сущности и системы взглядов, пока еще я нахожусь под сильным ее влиянием и верю в ее искренность.

Все еще впереди, как в песне.

Юра Воронов, наш бессменный фотограф в течение всей школьной жизни, сделал много снимков с этого нашего похода в Ботанический сад.

После 7 класса ушло четверо мальчиков: Базилевский - в мореходку и Тикаиди - в музтехникум, Глухов и Сихарулидзе остались на второй год. Ушла и Ляля Гусейнова, та черненькая девочка, что подбегала к Зое, когда она вошла в класс. Ряды наши поредели.

Базилевский, высокий широкоплечий парень с голубыми глазами и темными волосами, приударял за Милкой Шустер, рано оформившейся и сексуально озабоченной, умненькой, начитанной и романтичной девочкой, которую очень портило красное родимое пятно на лице.

Милка раньше всех в классе начинала загорать, и уже в конце мая была красивого шоколадного цвета. Сидела она за мной и на уроках любила тихим шепотом в спину рассказывать о том, что каждый вечер Володя Базилевский и его друг Юрка Воронов провожают ее до дому. Идут сзади молча и только топ, топ, по мостовой.

- А за тобой не слышно топ, топ?- вызывает меня Милка на откровенность.

- Нет, за мной тишина,- говорю я, и это чистая правда, но Милка думает, что я скрытничаю.