Река времени - 176

Река времени 73. Ласточкино гнездо

В середине июня 46-й экипаж направили в отпуск. По этому случаю, наш начальник медицинской службы Иван Мельниченко разжился целой пачкой санаторных путёвок. Правда, большинство из них были одинарные. Но меня устраивали и одинарные, так как Лида всё равно не могла уйти в отпуск. Взял путёвку на южный берег Крыма в санаторий «Жемчужина» и, ранним утром, в белой тужурке с золотыми погонами капитан-лейтенанта, вылетел в Крым.

Из Симферопольского аэропорта, на автобусе министерства обороны, подаваемого для прибывающих пациентов в дни заезда, добрался до места назначения. Дорога заняла около двух часов. Но чтение путеводителя, который остался у меня со времени курсантского путешествия по южному Крыму, и по которому знакомился с видами, открывающиеся из окна автобуса, заставляли забыть о времени.

Особенно, когда автобус, миновав Алушту, пошел сначала по Ялтинскому, а потом по Южнобережному и Алупкинскому шоссе. За окном замелькали памятные места: гора Айю-Даг, Артек, Гурзуф, лесной массив мыса Мартьян, переходящий в Никитский ботанический сад. По городским улицам, заезжая в очередной военный санаторий, проехали Ялту и снова пошли уникальные южнобережные посёлки: Ливадия, Ореанда.

У подножья горы Ай-Никола автобус свернул на Алупкинское шоссе, и, миновав горный серпантин с названием «Тёщин язык», побежал совсем близко от берега моря.

 Через пару минут водитель объявил: «Санаторий Жемчужина». Вместе со мной вышла группа отдыхающих и направилась по дорожке, идущей воротам санатория. Я пошел вслед за ними к приемному отделению.

Асфальтированная дорожка бежала в тени хвойных и вечнозеленых деревьев, кедров, пихт, лавров, и магнолии и, повернув, подошла к приёмному отделению. Я зарегистрировал прибытие, и, получив курортную книжку, и направление в спальный корпус, пошел, по санаторному парку в заданном направлении.

Мой спальный корпус представлял собой двух этажный флигель, стоящий в окружении кипарисов в юго-западной части парка, довольно далеко от приемного отделения.

Кастелянша в вестибюле корпуса, провела меня в двухместный номер, и показала на аккуратно застеленную кровать. «Вторая кровать – офицера, который живет здесь уже вторую неделю. Сейчас он, наверное, на пляже. Если захотите уйти, закройте номер, и обязательно сдайте ключ дежурной», - сказала мне женщина, и, положив ключи на прикроватную тумбочку, вышла.

Я снял форму и повесил её в стенной шкаф, рядом с желтой рубашкой с погонами капитана 1 ранга. Переодевшись в спортивный костюм, сдал ключи и пошел осматривать местность. Сначала нашел здание столовой санатория, в котором одновременно, находится и клуб. В вестибюле, возле стола, где продавали путевки на экскурсии, толпились последние посетители, но обеденный зал был закрыт.

Обидно, что совсем немного не успел на обед. Прочитал объявление: «Вход в столовую в пляжной и спортивной одежде не разрешён». Значит, придется к походу в столовую переодеваться. Не очень удобно. Но, хорошо хоть не запретили приходить без галстука.

Вышел из клуба и пошёл по парковой дорожке в сторону, картинно вырисовывающемуся на фоне моря, знаменитому «Ласточкину гнезду». Архитектурному памятнику, стоящему на отвесной 40-метровой Аврориной скале, и напоминающему средневековый рыцарский замок.

В нынешнем виде «Ласточкино гнездо» построено в 1912 году, благодаря нефтяному промышленнику барону Штейнгелю, заказавшего проект экзотической дачи архитектору Леониду Шервуду. Ранее здесь стоял деревянный замок с тем же романтическим названием.

Хотел пройти внутрь и посмотреть интерьеры, описание которых прочитал в путеводителе, но замок был закрыт. Насколько я помню, из-за реставрационных работ по переоборудованию здания под ресторан.

Со смотровой площадки идущей вокруг замка открывался потрясающий вид море и прилегающий участок побережья. С сорокаметровой высоты, под яркими лучами южного солнца, невысокие волны, поднятые слабым ветром, дующим с берега, кажутся застывшими. На горизонте, где светло-голубое небо почти сливается с морской далью, тает, в туманной дымке, силуэт уходящего корабля. Несколько ялов с лодочной станции санатория барражируют в сотне метров от берега.

Внизу отвесной скалы, с южной части мыса, волны моря выбили грот. За ним, там, где кончается отвесная скала, начинается небольшой галечный пляж, с причалом для лодок – закрытая территория белой двухэтажной виллы для высшего генералитета, от которой к воде идет выбитая в скалах лестница.

С другой стороны смотровой площадки хорошо виден двухъярусный пляжный комплекс, вписанный в прибрежные скалы, и примыкающая к нему дуга галечного пляжа санатория.

По дорожке, идущей вдоль крутого берега моря, направился к пляжному комплексу с намерением выкупаться.

Минуя террасу второго яруса, с растянувшимися на топчанах загорающими людьми, вышел на галечный пляж, подыскивая свободный лежак, чтобы оставить на нем одежду.

Не успел сделать и десятка шагов, как увидел знакомую фигуру, сидящую на топчане и машущую мне рукой.

Это был Василий Николаевич Скородинский, старший преподаватель кафедры КЭЭ. Высокий импозантный мужчина с небольшим шрамом над левым глазом, предающим ему вид настоящего морского волка. Я помни его по учебе на ЭТФ, куда он прибыл с должности помощника флагманского механика по соединению.

Последний раз с ним виделся весной, когда, оформляя документы на соискательство, я несколько раз приходил к В.И. Крылову.

Хотя были мы с ним только знакомы, но он меня встретил, как давнего приятеля. Дружелюбно поздоровался, и, сразу же, стал знакомить меня с двумя симпатичными девушками, сидящими на соседних топчанах.

Судя по обращению, с ними он был хорошо знаком: «Уважаемые дамы, представляю вам моего знакомого, офицера с атомной лодки, но который, желая двигать науку, собрался переходить к нам на кафедру. Его зовут Юрий Иванович, но поскольку еще нет тридцати трёх, то можно просто - Юра».

« Очень приятно! Меня зовут Елена Васильевна, а рядом со мной Мариночка», - ответила длинноногая, сексапильная девушка лет двадцати восьми. И, улыбаясь, добавила: « Можно и Лена, поскольку эта восемнадцатилетняя невинность, моя родная дочь, тоже меня так зовёт. А мой возраст не разрешает раскрывать».

«Какой же офицер позволит интересоваться возрастом », - сказал я, удивляясь, что женщина явно старше меня.

И продолжил: «Чтобы закончить с темой возраста, скажу, что не дал бы Вам и двадцати пяти, но тогда страшно подумать, какой трагедии предшествовало рождение Мариночки».

Девушка, с улыбкой, посмотрела мне в глаза и сказала: «За 25 лет – спасибо, но я хочу предупредить, что воспитываю Марину в строгих нравах, так что прошу при ней не озвучивать ни каких фривольных ассоциаций о действиях, предшествующих рождению».

Судя по развитым формам, чуть прикрытыми бикини, и взглядом, которым дочь, подернув плечиками, отреагировали на тираду, утверждение матери, были некоторым преувеличением.

Но я сказал: «Конечно, конечно!». И желая закрепить знакомство, предложил, обращаясь ко всем: «Пойдемте купаться!».

«Вы можете сходить, охладиться, но, всё же, не советую. Сегодня ветер с берега и всю прогретую воду из бухты унесло в море. А заместившая её вода из глубины не выше 10 градусов. Для «моржей» - хорошо, а для нормального человека – слишком холодно».

«Ладно, пойду, проверю себя на нормальность», - сказал я и пошел в море. Вода оказалась обжигающе холодной, но я заставил себя зайти по пояс и окунуться с головой.

Чтобы быстрее обсохнуть лег на горячую гальку, подставив спину яркому солнцу и слушая, как переговариваются, играющие в «подкидного» мои новые знакомые.

Еще через четверть часа я к ним присоединился, и мы просидели, играя в карты и загорая, пока Василий Николаевич не сказал: « Пора собираться. А то можно не успеть переодеться к ужину». По дороге в спальный корпус, выяснилось, что Василий Иванович и обе девушки сидят в столовой за одним столиком. Там они и познакомились.

Возле клуба, девушки свернули в сторону библиотеки. «До встречи за ужином!», - махнул рукой Василий Николаевич и спросил у меня: «Куда тебя определили на жительство?»

«В четвертый корпус, четвертая палата», - ответил я. «Значит, тебя ко мне подселили, мой сосед уехал сегодня утром. Надо в столовой попросить, чтобы тебя за наш столик посадили. Ведь сосед вместе с нами сидел», - дружелюбно сказал Василий Николаевич.

В номере Василий Николаевич посоветовал мне ходить в столовую в желтой рубашке с погонами. «А галстук нужен?», - поинтересовался я, прикрепляя погоны к рубашке.

«Демократизм начальника здешнего санатория настолько велик, что галстук не требуются, и даже разрешается расстегивать верхнюю пуговицу рубашки», - сказал он, разглядывая своё изображение в зеркале.

В столовой вопрос с моим размещением легко разрешился. И следующие 10 дней, до отъезда девушек, мы регулярно встречались в столовой, а по инерции, и на пляже, и в клубе. Однажды, после ужина, даже съездили в Ялту смотреть американский боевик «Золото Макены».

Побродил я в этой кампании и по здешним достопримечательностям. Самая легкодоступная Харакский парк – регулярный парк, площадью 17,5 гектар, раскинувшийся на территории двух соседних санаториев «Жемчужина» и «Днепр». Между санаториями расположена главная «изюминка» парка, можжевеловая роща.

 Основной массив парка составляют вечнозеленые и хвойные деревья, ягодный тис, магнолии, лиственницы, кипарисы, лавры, кедры и пихты. Многие деревья имеют возраст от 400 до 1000 лет. В нижнем ярусе произрастают пёстролистный самшит, филлирея, зимоцвет, османтус.

Назван парк был в честь древнеримской крепости «Харакс», которая находилась на мысе Ай-Тодор в I—III веках н. э., и остатки которой, в виде до основания разрушенных крепостных стен, можно ещё увидеть в можжевеловой роще.

Ведущая по парку, над морем тропа выходит к беседке, откуда виден Ай-Тодорский маяк и «Ласточкино гнездо». Маяк на мысе Ай-Тодор, находящийся на высоте 165 метров впервые появился во времена древнего Рима. Нынешний сооружен был в 1835 году по инициативе главнокомандующего Черноморским флотом адмирала М. П. Лазарева.

Вдоль Харакского парка, между Севастопольским и Алупкинским шоссе проходит часть знаменитой прогулочной царской тропы, которая была одним из любимых мест прогулок Николая Второго.

Устройство парка и прогулочной тропы началось по указанию Великого князя Александра Михайловича Романова, владельца имения на мысе Ай-Тодор.

Высота тропы над уровнем моря варьируется в пределах двухсот метров, а полная протяжённость около 7 километров. Из-за малого угла наклона, не превышающего трёх градусов, её еще называют горизонтальной.

 Тропинка начинается в Гаспре, идет под тенью дубового и грабового леса и заканчивается рядом с Ливадийским дворцом. Вдоль тропы стоят оригинальные скамейки для отдыха и декоративные скульптуры.

В самых зрелищных местах устроены смотровые площадки. С них открываются прекрасные панорамы моря, и амфитеатры горных склонов с парками и дворцами, до революции принадлежащих особам императорского дома и высшей знати. В большинстве из них в советское время устроили санатории и дома отдыха.

От нашего санатория до царской тропы было проще всего добираться по тропинке, а потом по грунтовой дороге, поднимающейся серпантином по горному лесу.

Влево царская тропа уходила в Гаспри, а вправо – в Ливадию. По утрам, вместо зарядки я несколько раз доходил до тропы. Туда и обратно – около трех километров.

После отъезда Лены и Марины, через сутки уехал в Ленинград Василий Николаевич, а ко мне в номер подселили седого подполковника, представившегося Игорем Сергеевичем.

В столовой за столиком у меня появились тоже новые соседи: Две совсем юные девушки. Старшая – студентка Киевского университета Юля, а младшая Алла – школьница, перешедшая в 10 класс.

Эти подробности я выяснил в ходе завязавшегося разговора по поводу мягкого, южнорусского выговора моих соседок. Слыша, как девочки произносят букву «г», я предложил угадать, откуда родом мои соседки. Сказал, что из Ставрополя или Краснодара, но не угадал.

 Разговор перешел на тему определения этнического состава населения Ставропольского и Краснодарского краёв. Девочки начали утверждать, что там живут украинцы, переселенные из Запорожской Сечи, и эти земли, логичнее включить в состав Украинской ССР.

Судя по разговором между ними, девочки выросли в семье, из круга общения тогдашнего Первого секретаря ЦККП Украины Щербицкого. И об идеях объединения этих земель с Украиной, видимо, наслушались в той среде.

Я попытался сменить тему, и вскоре выяснил, что девочки приезжают сюда каждый год с родителями, но только первый раз их отпустили одних.

Девушки были эрудированные, но, как мне сразу показалось, с идеями украинского национализма, с которыми до тех пор мне сталкиваться не приходилось.