Летом 1970 года мы не могли снимать дачу, так как Лида свой отпуск за этот год использовала в феврале, и с Анечкой, которой не исполнилось ещё и 3 лет, сидеть было некому. Но зато мы все свободные выходные дни использовали, чтобы побродить с туристской палаткой по Карельскому перешейку.
Обычно, выходили из дома в субботу утром, взяв необходимые вещи для обустройства быта в лесу с маленьким ребенком. Спальники, минимальный набор посуды, запас воды и продовольствия на два дня, сменную одежду и обувь для дочки, непременно, детские игрушки.
Как-то раз, во время сбора рюкзаков, я полез на антресоли за палаткой, а Анечка крутилась вокруг, готовя к укладке в рюкзак всё новые и новые куклы. И я, нечаянно, раздавил маленького пупсика, которого Анечка, положила на ступеньку стремянки.
Слез было – немерено. Она успокоилась только тогда, когда Лида предложила похоронить безвременно погибшего пупсика на берегу лесного озера. Она заинтересованно восприняла предложение и стала рассказывать, где и как она похоронит бедняжку.
В тот раз мы собирались отправиться на наше любимое Прозрачное озеро (Валклампи).
Там, под высокой сосной, на пологом склоне, заросшего вереском, холма Вуоримьяки мы и совершили траурную церемонию, правда, к этому времени, Анечка уже забыла о трагизме происшествия, и с радостью укладывала раздавленного пупсика в ямку, застланную, белой тряпочкой, изображающей саван.
Но это была не первая наша, тем летом, вылазка на Карельский перешеек.
Первым, в самом начале июня, когда еще не отцвела черемуха, было чудное путешествие через Корабельную рощу, вниз по реке Рощинке.
Этот раз мы вышли утром в воскресенье, рассчитывая вечером вернуться.
На электричке доехали до Рощино, и перейдя пути, по Линдуловской дороге пошли к Корабельной роще.
От станции до Корабельной рощи около 3 километров, по вполне приличному шоссе, с редким автомобильным движением, бегущему через сосновый лес.
Начало роще было положено в 1738 году по ранее изданному указу Петра I, когда на месте бывшей пашни были сделаны первые посевы семян лиственницы, собранных в Архангельской губернии. Выращенные деревья предполагалось использовать в кораблестроении, из-за чего роща получила свое название.
Скорей всего, деревья Корабельной рощи ни когда не использовали для целей кораблестроения. Пока роща выросла, корабли стали стальными и титановыми. Сейчас же, каждое дерево имеет аккуратную табличку с номером, подтверждающим его уникальность и историческую значимость. Неудивительно, многим деревьям более 230 лет, при высота - более 40 метров. Диаметр ствола на высоте человеческого роста достигает метра.
Иглы лиственницы на зиму опадают, и в день нашего похода гигантские, 40 метровые деревья радовали нас свежей зеленью своих мягких иголок. А столетние сосны, кой-где выросшие среди лиственниц, казались нам малолетними детьми, среди команды баскетболистов.
Второе название Петровской Корабельной рощи – Линдуловская роща, данное по названию реки Линдуловки, что переводится с Финского языка, как Птичья речка. До сих пор исток Линтуловки, до впадения его в Длинное озеро (Иколонярви) называется Птичьей речкой.
Из Иколонярви в Долгое озеро (Питкаярви) вытекает короткая протока без названия. Из Долгого озера вытекает речка Юля-йоки, втекающая в озеро Красавицу (Каукоярви). Из красавицы вытекает речка Ала-йоки, которая минуя трудно проходимый участок леса течет под названием Рощинка.
Пройдя через Рощинские озера, речка называется Линдуловкой. У впадения в Финский залив, речка, уже довольно широкая, финнами именовалась как Ваммелйоки, а сейчас известна, как Чёрная речка. Я помню, что в середине 50 годов, мы с двоюродным братом Геной Мироновым ходили, по весне, сюда ловить ельцов.
Я так подробно описываю эти названия потому, что летом 1970 года мы прошли, разными выходными днями, все отрезки этой речки, разве что за исключением труднопроходимого участка вдоль Ала-йоки.
А в тот воскресный день, путешествуя по Корабельной роще, мы вышли на берег Линдуловки, и пошли крутым, солнечным берегом, наслаждаясь запахом черёмухи, выбирая местечко, где бы можно было остановиться, чтобы отдохнуть и искупаться.
Речка в некоторых местах бежит там спокойно и величаво, а в других кажется настоящей горной рекой с порогами, водоворотами и быстрым течением. В долине реки, и на её склонах, между черемухой, ельником, и орешником, разливается богатое разнотравье. Здесь и ландыш, и звездчатка, и лютики, и клевер.
Выбрали местечко, где крутой берег переходит в нарядную, покрытую цветущими одуванчиками и клевером полянку, и сели перекусить бутербродами и налитым в термос чаем.
Было около двух часов, солнце палило, как в Крыму, и мы решились искупаться, хотя температура воды была не больше 15 градусов. Всё купание свелось к выходу на середину потока, где глубина была около метра и сплаву по течению, метров на 10 вниз. Ане разрешили поплескаться в мелком заливчике, вне сильного течения, где глубина была не более 40 сантиметров.
Искупавшись и обсохнув под лучами жаркого солнца, пошли дальше, с намерением выйти к поселку Сосновая поляна, и далее на Средневыбогское шоссе по которому ходили рейсовые автобусы на Зеленогорск. Анечка, почти всю пешеходную часть маршрута, провела у папы на плечах.
Запомнился, проведенный в середине лета двухдневный поход на Семиозёрье. Семиозёрье – поселок, возникший в послевоенное время возле гравийного карьера на возвышенности Юликанкаанмаа. Название получил от, находящейся недалеко, группы озер, камового происхождения, с прозрачной, голубой водой. Поэтому у туристов Ленинграда это место было ещё известно под названием Голубые озёра.
Озёра носят ласково -романтические названия: Радужное, Черешня, Алёнушка, Серебряное, Глазок, Блюдечко, Дятел. Чуть в стороне есть еще два озера Харлужное и Бычковское. Так что, правильнее было бы назвать посёлок Девятиозерьем, но но семь - число счастливое, а на счастье все надеятся.
В 1970 году в Семиозерье проживало более 1500 человек. Вокруг озёр и посёлка раскинулись грибные леса. Лучше места для отдыха, наверно, не найти. Тишина; чистый, свежий воздух, поля - здесь есть всё, что называют природой.
Остановились у Серебряного озера, где и решили поставить палатку.
Пока Лида разбирала вещи, а я, обнаружив хороший черничник, увлекся сбором ягод, наша дочка подошла к берегу, находившемуся в десяти метрах от нашей стоянки, и, оступившись, упала в воду. У берега глубина была не больше метра, но и наша дочурка ростом была не многим больше. К счастью,
Лида своевременно отреагировала на неожиданный всплеск, и, как тигрица, бросилась спасать своего детёныша.
Анютка, похоже, не могла даже закричать, уйдя с головой под воду, и только таращила на мать из-под воды испуганные глазёнки. Мать её, споро, вытащила на берег, и переодела в моё байковое белье, взятое специально для аварийных случаев. На ноги, подвернув штанины, надели полиэтиленовые пакеты и усадили на спальник отогреваться.
Тут же развели костёр, сварили обед и высушили Анюткины вещички. Так что вскоре о этом приключении можно было забыть. Остаток субботы и воскресение до 16 часов провели на своей стоянке, загорали, купались, собирали чернику.
В 16 часов тронулись в обратный путь. К сожалению, на автобусной остановке сесть в автобус Поляны –Зеленогорск не получилось, он был забит уезжающими в город дачниками под завязку. Следующий автобус должен был идти через два часа, и не было ни какой гарантии, что мы на него сядем.
И я принял решение идти пешком к Приморскому шоссе , где рейсовых автобусов много больше. При хорошем раскладе можно было к 19 часам выйти на остановку автобусов на Зеленогорск.
Несколько раз голосовали, пытаясь остановить проезжающие машины. Но большинство попутных легковушек проходили мимо нас без остановки. Или из-за загруженности, или, не желая утяжелять машину тремя пассажирами с двумя огромными рюкзаками.
Но, в конце концов, нам повезло. Не успели мы пройти и пару километров, как нас обогнали две инвалидные двухместные машины. Остановились, и в ответ на нашу просьбу довести нас до Приморского шоссе, предложили довести до Зеленогорского вокзала. В одну машину сел я, с рюкзаками, а во вторую Лида, взяв Анечку на колени. Так что благодаря сердобольным инвалидам, мы добрались домой, без приключений и к назначенному времени.
Свободное копирование
