В начале весны наши войска перешли в наступление, немцы, отступая, уничтожали и сжигали все, что могли. Местное население – старики, женщины и дети – ютились в наспех откопанных землянках, в условиях страшной скученности и антисанитарии. Тут-то их и начал косить сыпной тиф. Возникла реальная опасность и для армии, так как предотвратить контакты военнослужащих с местным населением было невозможно. В связи с тем, что в освобождаемых районах полностью отсутствовала гражданская медицина, военно-медицинской службе пришлось заняться борьбой с сыпным тифом среди местного населения.
В мою задачу входило проведение дезинсекционных мероприятий (говоря русским языком - обесвшивливания) среди местного населения. Перед выездом я прошел инструктаж у специалиста по дезинфекционному делу. Он показал мне рисунки различных примитивных дезинсекционных камер, сооружаемых из подсобных материалов – мне предстояло их сооружать. По приезде в район Смоленщины, куда я был командирован, в мое распоряжение были выделены 12 солдат-нестроевиков. Все они были людьми пожилого возраста, все имели какие-либо физические дефекты, делающие их непригодными для службы в боевых частях. Нам была выделена лошадь с телегой, несколько топоров, пила, железная бочка-печь и еще одна бочка для воды. Вот с таким воинством и с такой боевой техникой предстояло мне бороться с сыпным тифом. На топографической карте был обозначен район нашей деятельности, на котором находилось несколько десятков деревень и железнодорожная станция Вадино. Было также указано расположение военно-медицинских учреждений, на базе которых мы должны были жить и питаться.
Каждый день мы работали на пепелище очередной сожженной деревни, где в землянках или бывших погребах ютились несчастные люди. Сооружали, используя любые уцелевшие стройматериалы, дезинсекционную камеру и баню. Фантастическую изобретательность приходилось проявлять при этом. В конструкции включались остатки кирпичных стен, боковые стороны русских печей, иногда – крутой склон какого-нибудь холмика, в котором откапывали нужный объем дезкамеры. Железная бочка-печь на 2/3 находилась внутри дезкамеры. На крючках и плечиках развешивали дезинфицируемые вещи. Температуру в камере поднимали примерно до 110 градусов. Пока шла обработка вещей, наши подопечные мылись в импровизированной бане. Мы выдавали им так называемое «мыло К», обладающее инсектицидными свойствами. Никогда не представлял я себе той страшной степени завшивленности, до которой дошли там люди: вшей с одежды можно было подчас сгребать ложкой.
Организовав строительство очередной дезкамеры, точнее – вошебойки, или обработку очередной группы населения, я отправлялся на поиски следующего объекта деятельности. Война огнем и гусеницами прошла по смоленщине, сравняв с землей сотни деревень. Иногда на месте населенного пункта, обозначенного на карте, я заставал только безлюдные развалины, в которых прятались голодные и одичавшие кошки. Обнаружив уцелевших жителей, я выяснял их численность и наличие больных. Сведения о последних я передавал дивизионному эпидемиологу, который организовывал их эвакуацию в инфекционный госпиталь. При наличии завшивленных больных не имело смысла проводить дезинсекцию других обитателей этой же землянки.
Как жили, точнее, как выживали в этих страшных условиях люди, полностью лишенные какой-либо продовольственной помощи? Основой их питания были кое-где сохранившиеся в погребах картофель и зерно. Последнее мололи на ручных мельницах. Я впервые увидел такие устройства: два тяжелых круглых жернова, верхний с ручкой и отверстием для засыпки зерна, в нижнем желобок, по которому вытекал ручеек муки грубого помола. Из нее пекли лепешки, как правило, без соли, которой не было ни у кого.
Свободное копирование
