Что же касается борьбы с космополитизмом, то это была почти не замаскированная антисемитская кампания. Слова «космополит» и «еврей» стали синонимами. Эта кампания носила отнюдь не словесный характер: из высших учебных заведений Москвы, Ленинграда, Киева начали изгонять профессоров-евреев. Этот процесс несомненно способствовал укреплению провинциальных медицинских институтов, куда уезжали изгнанные профессора. Так, в это время значительно обогатился кадрами Хабаровский медицинский институт. Из Москвы приехал блестящий клиницист-невропатолог профессор Б.Е.Серебряник, из Киева – хирург профессор Л.Лейфер. Были и другие, но их фамилий я, к сожалинию, не помню.
Помимо лихорадочных поисков в прошлом незаслуженно забытых отечественных гениев, началась кампания по их выявлению в настоящем. Организаторам кампании было ясно, что во глубине народных масс много непризнанных гениев, которым темные силы мешают осчастливить советский народ и даже все человечество. И вот в Ленинграде при городском отделе здравоохранения был создан Ученый Совет для приема и заслушивания народных талантов. И потекли людские толпы...Членам Совета было предписано внимательно, чтобы не спугнуть, выслушивать всех заявителей. Мне рассказывал о некоторых типичных посетителях член этого Совета, профессор В.М.Берман. Вот два характерных примера.
Один изобретатель рассказал, что универсальным средством для профилактики всех инфекционных заболеваний является молоко крольчихи. Им разработан метод раздаивания крольчих, в результате применения которого крольчиха начинает давать до двух литров молока в сутки. Таким образом решается крупная народно-хозяйственная и медицинская проблема: каждая советская семья может обеспечить себя прекрасным целебным продуктом питания. Изобретатель просил помочь ему довести исследования до конца. Оглушенные блестящей перспективой члены Совета приняли решение об оказании помощи изобретателю: предоставлении ему помещения и необходимого количества крольчих. Кто-то спросил, нет ли у изобретателя еще чего-нибудь новенького. «Как же,- ответил он, - у меня во дворе сосна растет, так я на ней яблоки выращиваю!» И только тогда всем стало все ясно.
Второй изобретатель рекламировал препарат ЭМБЖ (экстракт мочи беременной женщины), обладающий лечебным действием при многих заболеваниях. Этому нужна была помощь в организации сбора соответствующего сырья для массового производства экстракта.
Но начало пятидесятых «порадовало» научную общественность и значительно более масшатабными и сложными ситуациями. Достаточно вспомнить О.Б.Лепешинскую, автора теории о происхождении клеток из живого вещества. Исследования Лепешинской противоречили клеточной теории Вирхова – одному из важнейших открытий 19 века. Лепешинская пользовалась поддержкой партийных органов и Лысенко. Поэтому, несмотря на резко отрицательную оценку ее работы крупнейшими учеными-гистологами, на заседании отделения биологических наук АН СССР 22 мая 1950 года ее исследования были одобрены. Противники Лепешинской подвергались репрессиям. К счастью, уже через несколько лет теория Лепешинской была предана забвению.
Вторым, менее известным, но не менее ярким примером параноидальных открытий того времени является книга Г.М.Бошьяна «О природе вирусов и микробов». Автор опровергал и ревизовал все основы современных микробиологии и вирусологии. Книга, когда я ее впервые читал, вызвала у меня легкое головокружение. Действительно, микробы и вирусы превращались друг в друга, вакцины и антибиотики содержали живые формы исходных микробов, непатогенные микробы могли неожиданно «озвереть» и приобрести вирулентность. От современной микробиологической науки, как и от вирусологии, не оставалось камня на камне.
Я написал письмо Бошьяну, в котором просил его ответить на ряд вопросов. Но, сославшись на занятость, Бошьян на вопросы не ответил, а пригласил меня приехать к нему для беседы. Я воспользовался этим приглашением. Но, приехав в Москву, я увидел расклеенные по всему городу афиши о публичной лекции Бошьяна в большой аудитории Политехнического музея.
С большим трудом достав билет, я оказался в переполненной аудитории. Публика по виду была очень пестрой – от студенческой молодежи до профессорско-доцентского облика пожилых людей. Бошьян сразу вызвал у меня разочарование. Я ожидал увидеть фанатика, который громогласно громит цитадель современной науки, а на трибуне стоял среднего роста человек и с сильным кавказским акцентом монотонно читал главы из своей книги. Лекция продолжалась около часа, но ни одного нового слова я не услышал. После перерыва Бошьян отвечал на вопросы. Прежде всего он сказал, что на большую часть вопросов он не может ответить, так как они касаются методики его работы, а она засекречена, ибо имеет оборонное значение для нашей страны. На другие «несекретные» вопросы он отвечал, вызывая подчас бурную реакцию аудитории. Так, он сослался на какого-то китайского ученого, который на стерильных питательных средах получил несколько видов живых организмов, в том числе клеща.
На следующий день я поехал в подмосковные Кузьминки, где находился ВИЭВ (Всесоюзный институт экспериментальной ветеринарии). Получив пропуск, я прошел через два милицейских поста, охранявших секретный отдел Бошьяна. Последний принял меня в небольшом, совершенно пустом кабинете. Ни бумажки на столе, ни таблицы на стенах. Как мне казалось, я хорошо подготовился к беседе с хозяином кабинета. В его книге я нашел немало противоречий и неясностей. Но ни на один из моих вопросов я четкого ответа не получил. Бошьян отвечал расплывчатыми фразами, часто ссылался на секретность, а иногда предлагал мне самому попытаться решить проблему. Я уехал с совершенно четким впечатлением, что имел дело либо с невежественным человеком, либо с аферистом. И действительно, звезда Бошьяна довольно быстро закатилась. Появилось даже официальное сообщение, что он по решению ВАКа лишен степени доктора биологических наук.
Свободное копирование
