В окопах. 1915 год - 1

В окопах. 1915 год

 Номера страниц издания заключены в квадратные [] скобки, авторские примечания заключены в фигурные {} скобки, в фигурные скобки и звездочкой {*} отмечены подстрочные примечания.

Глава первая

 Новогодние разговоры. -- Телеграмма папы. -- Жоффр и проект диверсии на востоке. -- Знамя морской пехоты. -- Поездка в Кассель, Сент-Омер и Газебрук. -- Аррас. -- Битва под Суассоном. -- Герцог Гиз и Фердинанд Болгарский. -- Проект операции на Дарданеллах. -- Комендант Вио.

 На смену года траура и страданий пришел новый год, от которого Франция с уверенностью и надеждой ожидает победы и мира. Без всякой пышности я исполняю новогодний церемониал. В сопровождении Вивиани, без эскорта и свиты, отправляюсь к председателям обеих палат. Наш автомобиль не обращает на себя ничьего внимания, председатель совета министров волнуясь и с тревогой говорит мне о военных операциях, проводимых с 20 декабря на равнинах Шампани. Он совершенно не владеет собой и в разговоре с глазу на глаз дает волю своему пессимизму. Он не верит в успех нашего наступления и дошел до того, что обвиняет командование в отсутствии всякого стратегического плана, считает, что оно изо дня в день идет на поводу у событий. Когда мы вернулись в Елисейский дворец, я пригласил министров позавтракать у меня, и мы продолжаем разговор на ту же тему с Брианом; он высказывается более сдержанно, но в том же духе, что и Вивиани. Оба ставят вопрос, нельзя ли было бы вместе с англичанами образовать экспедиционный корпус в четыреста или пятьсот тысяч человек и напасть с тыла на Австрию со стороны Сербии. Высадка произошла бы на побережье Адриатического моря или в Салониках, наши войска пошли бы на Будапешт и Вену и по дороге пытались бы поднять всех славян двуединой монархии. Соблазнительная мысль. Ее недавно высказал мне Франше [429] д'Эспере, когда я посетил его армию[1], я беседовал об этом и с другими генералами. Правда, большинство их возражало мне. Их смущал вопрос, каким образом нам удастся создать базы для этого экспедиционного корпуса и в случае его проникновения в глубь страны обеспечить снабжение провиантом и военным снаряжением.

 По словам Мариуса Ари Леблона, состоявшего в 1915 г. при секретариате генерала Гальени, последний в 1914 г. советовал Бриану предпринять через Салоники диверсию сначала на Константинополь, а затем на Дунай[2]. Гези утверждает, что этот совет был дан министру юстиции в январе 1915 г. за завтраком[3]. Что касается меня, я ничего не слышал об этих разговорах ни от Бриана, ни от Гальени, но в октябре Франше д'Эспере определенно говорил мне о желательности этой балканской экспедиции, а сегодня, 1 января, Вивиани, Бриан и я, обеспокоенные застывшим, неподвижным положением на фронтах наших армий, все трое останавливаемся на этой проблеме; в том состоянии неизвестности, в котором мы очутились, она открывает нам перспективы активных действий. Мы даже решаем срочно пригласить Жоффра к нам на совещание. Впрочем, мы отнюдь не намерены вмешиваться в компетенцию высшего командования и навязывать ему план военных действий, мы желаем лишь обменяться с ним мыслями о целесообразности такой диверсии на востоке.

 Разумеется, на сей раз я отказался от торжественных новогодних приемов властей, суда, чиновников, офицеров -- у большинства из них, особенно у военных, теперь более серьезные заботы, чем дефилировать в парадных мундирах в салонах Елисейского дворца. Но этикет обязывает меня принять дипломатический корпус, собравшийся по обычаю в большом приемном зале. Отсутствуют только представители Германии, Австрии и Турции. Старшина дипломатического [430] корпуса сэр Френсис Берти, с розовыми щечками и вьющимися волосами, обращается ко мне с короткой и осторожной речью, на которую я отвечаю столь же лаконично, подчеркивая перед нейтральными странами свою веру в победный мир.

 В то время как я произносил эти слова надежды, четырнадцать немецких снарядов упали в неукрепленный город Коммерси, откуда ни разу не было выпущено ни одного снаряда по неприятелю. Повреждены пять домов, в том числе один детский дом. Эти новогодние подарки немцев не смутили храброго населения города, проявившего такой трогательный патриотизм во время моей последней поездки в Лотарингию. Но в течение всего дня стоит у меня перед глазами моя родная страна, подвергнувшаяся нашествию и опустошению.