В нашей группе механиков были ребята из провинции и, в основном, порядочные люди, твёрдо идущие к цели. Было нелегко, подготовка в школе ослаблена войной, требования на первых курсах института - высокие: по математике, физике, химии. Был большой отсев за неуспеваемость. Помню, короткие передышки между лекциями с папиросами "Норд", невозмутимого Провоторова, собранного и целеустремлённого, чем я похвастаться не мог. Валя Смирнов, житель тихой Кинешмы, человек осторожный, недоверчивый, но близкий мне человек. Потом его робость прошла при строительстве режимного объекта - водородного Салаватского комбината в Башкирии, он сделал там карьеру, а затем работал в Москве главным инженером Главка министерства, но жил скромно. В чиновника не переродился. А вот Иван Леонов пришёл с войны и форму не снимал. Ему было труднее других учиться, была у него сильная воля, его усердие ценили педагоги, особенно элегантная женщина, прожившая жизнь в Лондоне, педагог английского языка. Легче Ване было в нашем спортзале, он был силён, атлетически сложён.
Как-то в период проведения соревнований по боксу среди вузов в нашей команде выбыл боксёр, и зав. кафедрой упросил Ваню его подменить. Он не был боксёром, не владел техникой, ему обещали слабого партнёра, но надо было сохранить участие всей команды. Ваня, простая душа, согласился, хотя и понимал, что ему будет плохо на ринге. Его противником поставили самолюбивого перворазрядника из московской семьи номенклатурных родителей. Он избивал Ваню на ринге как хотел, измазал его в крови, Иван рассвирепел, изловчился и послал потерявшего осторожность разрядника в глубокий нокаут. Выиграл бой. Вернулся домой, сказал маме: "Меня убили" и умер. Его подстерегли у дома, били железной трубой дружки разрядника. Институт был возбуждён, но все наши протесты, вплоть до хождения в ЦК КПСС, натыкались на глухую стену. Иван прошёл фронт, учился, на стипендию жил с одинокой матерью, подрабатывал и рвался к учёбе.
Наша сдержанная англичанка на первом семинаре группы без Вани рыдала. Номенклатура как класс сохранила свои позиции и сейчас, элита чиновников, как и криминальных воротил всех рангов, не поступилась своей властью в России...
А вот Боря Слобин, наш товарищ по группе, скромный, небольшого роста юноша, сын рабочего Сталинградского тракторного завода из еврейской семьи, был одним из очень немногих сталинских стипендиатов, т.е. был абсолютным отличником - явление редчайшее. Его знания и аналитический ум удивляли, как нас, студентов, так и преподавателей. На старших курсах шла долгая борьба между кафедрами (химия, математика и др.) за его приход к ним, в аспирантуру. Это был корифей, я наблюдал, как он интуитивно и легко решал сложные задания на практических занятиях по органической химии, а его соседи по комнате в общежитии рассказывали о его ночных борениях с математическими задачами, но он отлично знал физику, сопромат, механику. На его имя лежали заявки от организаций - "почтовых ящиков".
Но... был разгар преследований еврейской интеллигенции. Ректорат предложил ему либо ехать в район, инженером машинно-тракторной станции - МТС, либо лишиться комсомольского билета и всё прочее...
Разные судьбы, чётко характеризующие наше время.
Свободное копирование
