Мне надо было только туда, в степной виноградарский совхоз, у которого и названия не было, а только номер – ВДВС № 3. Кажется, название тогда ему придумали – Зеленогорск, но в обиходе оно не употреблялось. Я адрес свой посылала всем такой: Ростовская обл., Мартыновский р-н, п. Зеленогорск, ВДВС № 3. Всё равно эта аббревиатура присутствовала, она значила: «Волгодонской винсовхоз № 3». Это было недалеко от Волгодонска и Цимлянского водохранилища.
Раньше я бывала в этом совхозе в гостях с мамой или отцом. Одна не ездила, мала была и не самостоятельна. Тогда путь в этот край был сложный. Надо доехать до Ростова, потом садиться на транспорт и ехать на автовокзал довольно долго. Там стоять в многочисленной очереди, и если не досталось билета с местом, то надо договариваться с водителем особо, чтобы он потом подобрал за поворотом.
К моему счастью, стояла осенняя пора, автобусы ходили полупустые, с билетом проблемы не было. Но, оказалось, что мне продали билет не на большой рейсовый автобус до Волгодонска, а в маленький «ПАЗик», который ехал в посёлок Южный. Я по-прежнему со своим тяжелым чемоданом, из которого торчат две пластинки с классической музыкой, – в одной руке, с пакетом для мелочей – в другой и маленькой чёрной сумочкой через плечо. На мне всё те же тяжёлые осенние туфли коричневого цвета на толстой каучуковой подошве советской фабрики «Скороход», простые толстые чулки, болоньевое на ватине коричневое пальтишко и белый беретик. Было холодно и неуютно. Путь неблизкий – почти четыре часа в этом маленьком автобусе, постепенно забивающемся под самое «некуда» попутчиками.
После утомительного пути, почти на конце маршрута, я стала продвигаться к выходу, чтобы не пропустить свою остановку. Было темно, я боялась её не заметить. Первое отделение этого совхоза все называли Хондулай. Такого географического имени нет ни в одном атласе, ни на одной карте, даже районного значения. Хондулай – с чьей-то лёгкой руки так стали называть этот «микрорайон». Когда показались огни первого отделения, надо было ещё проехать с полкилометра и выходить. Хотя я предупредила водителя заранее, что мне надо в третьем совхозе остановить, он промчался мимо нужного мне поворота со скоростью ракеты. Пока я до него докричалась, чтобы остановил автобус, мой поворот удалился на значительное расстояние. Меня выгрузили посреди чёрной ночной степи с моим неподъёмным чемоданом и другими, ставшими также нелёгкими вещами.
Я поражаюсь, как у меня хватило смелости ночью одной идти по шоссе назад. Но делать-то было нечего. Не могла же я ехать в незнакомый мне посёлок Южный? И никто из автобуса не решился мне помочь, рейс был последний. И никому я была не нужна. Я шла по обочине дороги, таща почти волоком свой чемодан, встречные автомашины ослепляли меня светом дальних фар, а те, что появлялись из-за спины, сигналили и что-то кричали. Но я упорно тащила свои вещи и никак не реагировала на эти гудки и крики. Автобус приехал в семь вечера, я добралась до дома моих родных около девяти. Больше часа мне пришлось бродить по тёмной холодной, размокшей от дождей степи, потом ещё некоторое время идти по улице, приводя в неистовый лай всех собак, какие там были. Для меня это было серьёзное испытание и стресс похлеще вступительных экзаменов в Московский университет.
Но через два года я узнала, что был в автобусе один пассажир, который всё же меня пожалел. Даже собирался помочь, но не хватило «пороху».
Когда я стала студенткой факультета журналистики МГУ, у нас в комнате был такой вечер знакомств. К нам пришли ребята-рабфаковцы из соседней комнаты пообщаться за столом. Они тоже стали нашими однокурсниками, но до этого один год отучились на подготовительном отделении – рабфаке. Это не подкурсы, куда я хотела поступить на вечерние занятия. Курсы просто натаскивали на поступление, но никаких преимуществ не давали. А с рабфака ребята автоматически зачислялись на первый курс после сдачи экзаменов. Кажется, их было человек 30-40. Наши соседи: Валера Миронов, Лаврентий Михайлов, кто-то ещё пришли знакомиться с девушками из нашей комнаты. Когда я узнала, что Миронов мой земляк, из Ростовской области, мы разговорились. Оказалось, что он из того самого посёлка Южный, расположенного неподалёку от Волгодонска.
– Я на вашем южнинском автобусе так прокатилась, что забыть не могу до сих пор, – стала я рассказывать ему своё приключение. – Меня, как слепую кошку, завезли в степь. Было темно, страшно, а я с вещами…
– На тебе был белый беретик? – спросил Валера.
– Да, был… – как-то растерялась я.
– Ты бы только знала, как мне было жалко эту девочку! – воскликнул Валера. – Я тогда хотел ей помочь, но наш автобус был последний, как бы я потом добирался…
Вот такие бывают в жизни совпадения. Дальше у нас с ним больше никаких отношений не возникало. И как сложилась его судьба после окончания университета, я не знаю.
Зато, спустя годы, в Алма-Ате вдруг услышала о некоторых фактах биографии другого нашего тогдашнего гостя – Лаврентия. Многим было известно, что он работал телеоператором у Юрия Выборнова в Италии. Но друг нашей семьи Володя Соколов, сотрудник органов, рассказывал, что мой однокурсник по университету был его сокурсником по спецшколе КГБ. Не думаю, что для Выборнова я открываю тайну или каким-то образом разглашаю тайну биографии нашего Лаврика. Коль его родители назвали таким именем, то ясно, что это семья скорее последователей Берии, чем его противников.
Свободное копирование
