Я не умела искать работу. Мне стыдно было стоять под забором и читать объявления о вакансиях. Девочки советовали поехать то туда, то сюда. И я моталась по столице в поисках места. Везде был примерно один и тот же разговор.
– Девочка, сколько тебе лет?
– Семнадцать.
– Ну, и какую же тебе тут надо работу? Ты же несовершеннолетняя.
– Я хочу поступить на учёбу в университет, мне надо на подкурсы.
– А мы тут при чём?
– Я буду работать, и учиться на курсах.
– И как тебя мама отпустила… Ты хоть знаешь, что там в общежитиях творится? Девочки рожают друг у друга на руках! Какая тебе учёба!? Ехала бы ты домой.
А когда я очень настаивала, что хочу на работу, то мне говорили твёрдое: «Нет!», или предлагали, как на заводе имени Тельмана, таскать неподъёмные бычьи шкуры.
Меня даже познакомили с братом какого-то комсомольского лидера, чтобы этот лидер помог устроиться на АЗЛК – автозавод имени Ленинского комсомола. Но этот брат слишком близко заинтересовался моей судьбой, чего мне от него никак не хотелось принимать. И я, неблагодарная, выскользнула из-под его опеки. Саша, так звали парнишку, даже водил меня в гости к своему брату – комсомольскому лидеру. Жил этот лидер в такой же убогой комнатушке со своей женой. Их не было дома, но Саша сказал, что брат скоро придёт. Стал хозяйничать. В отдельной миске подогрел борщ, разлил его по тарелкам. На второе вместо котлет и картофельного пюре был арбуз. Это никак в мои представления о хорошей жизни не укладывалось. Арбуз на второе я и дома могла съесть. И тогда я подумала, что не так уж красиво живут люди в Москве. У лидера явно, что-то не складывалось. Он так и не появился.
Мы посидели, помолчали и решили идти дальше. Только сейчас, более тридцати лет спустя, у меня возникает мысль, что Саша нарочно всё так организовал, и никакого брата не могло в это время быть. Но тогда и намёком он себя не выдал. Всё было просто и невинно. Он меня проводил до остановки, и мы расстались.
То, что девочки рожали друг у друга на руках, было не совсем правдой. Но семейная жизнь в нашей многонаселённой комнате присутствовала. Здесь был альков: место без окон и воздуха. Там стояла отдельная кровать, вся в кружевах и кисее. По ночам там жила своей семейной жизнью Антонина с мужем-москвичом. Его родители не хотели и на дух невестки-лимитчицы, не признавали её, и даже отселили своего сына к ней. А девочки судачили:
– Что толку, что Тонька за москвичом замужем. Своего угла нет.
Как передать всю ту атмосферу, которая так пленяла меня тогда. Именно в двузначном смысле: и очаровывала, как новый пейзаж, и брала в плен, как среда обитания. Холодный ветер, лужи с отражающимися высокими домами, жёлтые кленовые листья на мокром асфальте, рубиновые кисти рябины на ветках – это пейзаж не степного захолустного Калача, это приметы города. Мне эта картина была мила, поскольку я люблю гулять под дождём. Получив очередной отказ, я бесцельно бродила по улицам, не могла собраться с мыслями. За множеством окон тёплых домов сидели благополучные москвичи и не подозревали, что маленькая девочка из провинции, замёрзшая, голодная и бездомная, проходит под окнами их дома. И проще было не замечать, не предлагать, не знать, на худой конец сказать:
– Ехала бы ты домой, девочка. К маме.
Однажды мне повезло. Кажется, это было возле метро «Новослободская». Да, у меня в записной книжке тех времён есть запись, относящаяся к этому эпизоду.
«М-ва, Весковский пер., 5 (СУ). М. «Новослободская» перейти улицу и по правой стороне».
Пройдя какими-то закоулками, я попала в одно стройуправление, где секретарь начальника Света Прянишникова очень прониклась моей заботой. Она мне дружески предложила переехать к ней в общежитие.
– Год назад я сама была в твоём положении, – сказала она мне. – Хочешь, переезжай, что-нибудь придумаем. Пока можно на моей кровати вдвоём спать.
Это сейчас можно подумать что угодно. А тогда были только чистые и непорочные мысли. Эту добрую девушку я запомнила надолго и имя её и фамилию. Я просто слышала, как она принимала телефонограмму и сказала:
– Приняла Прянишникова.
Но я так и не решилась к ней отправиться. И уверена до сих пор, что Света могла обо мне не очень хорошо подумать. Ведь она мне протянула руку помощи, а я не стала за неё хвататься. Но мне помешали грянувшие обстоятельства.
Это было очень буднично и просто. Валя за вечерним чаем сказала:
– Завтра вы все должны определиться. Не комната, а гостиница какая-то. В пятницу чтобы никого не было.
Свободное копирование
