В мае вернулась на Вуктыл. У Зарецких опять жили гости: на сей раз Геннадий Маркович Орлов — тот самый, еще в Краматорске начальник Олега и крестный отец Володи. Ему Надя обрадовалась — но взгляды, которые бросал на жену Олег, заставляли сердце уходить в пятки так же, как тогда, в аллее парка. Никаких поводов к ревности, конечно, не было — Геннадий Маркович был человек чистоплотный, очень умный и воспитанный. Но как друга Надя его, конечно, любила и уважала, но не более того.
Наступило лето, и дети Зарецких поехали в пионерский лагерь Каховку. Несколько дней на сборы, паломничество в «Детский мир» в Ухте — Володя, конечно, требовал, чтобы купили не одежду, а много-много машинок — и Надежда снова наедине с детьми и проблемами… Олег пил практически каждый день, да еще и скандалил, буянил. Надя не хотела ходить в синяках, поэтому не спорила, старалась угождать, когда он буянил.
Труднее всего было — ночью: муж просто издевался над женой. После связи с Ксенией Олег вообще перестал считаться с Надей. Нетрудно представить душевное ее состояние в те минуты: из глаз льются крупные слезы, и не столько от боли — хотя и от боли тоже — но больше всего от обиды, что ее несчастное тело безжалостно истязают. Олег всегда — хоть пьян, хоть трезв — занят в этот момент только собой. За всю их совместную жизнь он ни разу не поинтересовался, каково же ей, что чувствует она. Да и вообще: никогда ни до, ни после, муж не сказал ей ни одного ласкового слова.
Она терпела. Держалась, стиснув зубы — ради детей и потому, что «все так делают». Любви не было — даже если бы она и была в начале, то любовь и страх — не совместимы!
Но ревность — ревность Олега совершенно сводила с ума. Сцены, ругань продолжались каждый вечер — и то, что Надя ходила перед ним «на задних лапках», почти не помогало. И это при том, когда она была в санатории, он, не скрываясь, похаживал к женщине, которая была старше его на двадцать лет. Маленького роста и вся морщинистая, до жути неприглядная. — Да и что он за мужчина — совершенно безвольный! — говорила маме, когда Олег в очередной раз извинялся и уверял, что больше не будет. Надя, конечно, не верила: видела, что угрызения совести его мало мучили. «Я молодой мужчина! Мне близость с женщинами нужна для здоровья!» — кричал ей обычно, пьяный. Пусть бы и так, да уж оставил ее в покое, не устраивал бы несносные скандалы, перестал бы терроризировать...
Орлов вскоре уехал — не смог вынести буйство Олега. Как-то раз тот замахнулся на Надю табуреткой — Геннадий Маркович встал между ними, удар пришелся по нему. Тогда — закрыл жену в туалете: «Прощайся с жизнью! Застрелю!» И ствол ружья к горлу. Надя думала — тут ей и конец, как Ольге, секретарю управления, из этого же поселка — всего-то неделя прошла, тоже муж застрелил в упор…
— Олег! Олег! На участке авария! Срочно вызывают!
Гриша Некрасов прибежал в полночь — за ним сбегала Анна Семеновна, он жил в двух домах от Зарецких. Олег отпустил жену, вышел из туалета…
–– Наденька, ты бы заявила в милицию, пусть бы Олега проучили, как себя вести, а то ненароком и правду убить сможет, предложила Анна Семёновна
––– Мамочка, ты что говоришь, он ведь мой муж, родной отец моим детям. Нет, нет и нет. До этого я не дойду–– это семейный позор, прибегать к помощи милиции.
За все годы буйства Олега, Надежда Васильевна никогда не прибегла к помощи милиции, считала, что это недопустимо. Часто пряталась от выпившего мужа на новых стройках вместе с детьми, но соседям старалась не рассказывать об издевательствах своего мужа, СТЫДНО! Многие её приятельницы сдавали своих мужей в милицию, так сказать, для профилактики.
В ту ночь Надя так и не смогла уснуть. Если раньше она просто боялась своего мужа, то теперь стала бояться смертельно.
— Раньше ведь не был таким, — говорила на следующий день Геннадию Марковичу. — Я даже представить не могла, что он будет так надо мной измываться. Это от водки, конечно. И еще от связи с другими женщинами: пока это не началось у него, он же был внимательным и добрым.
— Может быть, мне помочь тебе уехать от него? — предложил Орлов. — Так жить нельзя, он может запросто в пьяном угаре убить тебя, тогда ваши детки останутся сиротами. Подумай хорошенько: я могу переехать на новую стройку, получить квартиру для своей семьи, а отдам ее тебе с детьми. Уверен, что с твоим характером и профессией ты везде найдешь себе работу. Сегодня я уеду: оставаться здесь и видеть эти ужасы, нет больше никаких сил. И запомни, если я умру от разрыва сердца, надорвал я его у вас.
Геннадий Маркович улетел на следующий день. Всю ночь перед его вылетом Надя совершенно не могла уснуть: на сердце почему-то было тревожно от какого-то не доброго предчувствия.
Свободное копирование
