В санаторий «Горки Ленинские» Надежда Зарецкая лечилась с семнадцатого января 1971 года. Абдоминальное отделение — куда как раз и поместили Надю — было тогда в корпусах упраздненного женского монастыря. «Поступила тяжелобольная молодая женщина, не шумите!» — о ней медсестры почему-то сразу предупредили остальных пациентов. Первые десять дней — постельный режим, постоянные уколы, процедуры. Врач — Фаля Михайловна Садило — никого к Наде не подпускала, все процедуры, включая уколы, делала сама. Они как-то сразу, несмотря на разницу в возрасте, подружились и иногда по вечерам секретничали…
— Надюша, я тебе по-доброму завидую, — как-то сказала Фаля Михайловна. — Только ты выходишь, возле тебя сразу столько отдыхающих появляется. Чем ты их так привлекаешь? И на танцах смотрю, у тебя от кавалеров отбоя нет!
— Ну что вы, Фаля Михайловна, вам просто показалось, посмотрите, сколько вокруг красивых женщин, куда мне до них! — отвечала Надежда.
На самом же деле были, были поклонники. С одним из них Надежда постоянно занимала первое место на конкурсе вальса — пригодились-таки уроки танцев в девятом классе! Быстро освоившись в санатории, Надя участвовала во всех конкурсах для отдыхающих, читала поэмы и рассказы — была в центре внимания как больных, так и обслуживающего персонала. Когда она декламировала «Волжскую балладу» Льва Ошанина или «Русский характер» Алексея Толстого, зрители в зале плакали. Фотокорреспондент «Комсомольской правды» сделал Наде несколько красивых фотографий, да еще портрет и сказал, что у нее фотогеничное лицо. После удачных Надиных фотографий у него появилось немало заказчиков, поэтому ей и ее доктору Фале Михайловне он вручил карточки бесплатно.
Потихоньку подошла весна. В конце апреля — начале мая в санатории было безумно красиво: все деревья стояли в зелени, пели птицы, на клумбах распустились диковинные цветы. Кусты сирени покрылись белыми и лиловыми мелкими кудряшками. Листва березовой аллеи светилась на восходящем и заходящем солнце. А какой прохладный, утоляющий жажду весенний березовый сок! Никогда в жизни ничего вкуснее ей не приходилось пить.
После четырех с половиной месяцев в санатории весы, когда Надя становилась на них, показывали уже 42 килограмма. Впервые за многие годы она выглядела хорошо и чувствовала, что постепенно оживает. Внутри было как будто проветрено и — словно под Пасху — убрано и выметено. Единственное, что оставалось там, в глубине, черным пятнышком, — страх. Оказалось, боится она только одного человека. Когда в конце одной из аллей во время прогулки показался мужчина, похожий на Олега, Надю словно ударило током, по телу пробежали крупные мурашки. Как же знакомо ей было это ощущение еще по целине. Это тогда, когда она случайно подумала: «а что, если я за Зарецкого замуж выйду». Как же, оказывается, она его боялась, а теперь боится еще более!
Свободное копирование
