В Новосибирске было не лучше, чем в Мариинске: огромная толпа надеющихся уехать. Я встала в очередь компостирующих — огромную, длинную очередь по четыре человека в ряд! Узнала, что касса обслуживает только по несколько человек к каждому поезду и что стоят люди уже несколько дней. Рядом со мной оказалась старая женщина, сельская жительница, едущая к своему сыну-полковнику в Новгород. Милый она была человек. Очень забавно мы с ней ходили в баню: для компостирования билета надо было представить санитарную справку, что пройдена баня и нет паразитов. Мои друзья предусмотрительно еще в Баиме снабдили меня такой справкой, а у моей спутницы ее не было. Мы оставили за собой очередь, потащили с собой все вещи. Хорошо, что баня была сравнительно близко. Моя спутница оставила на меня свои вещи и пакет денег, извлеченный откуда-то из глубины одежды, а на мои слова, что хоть пересчитать надо бы, заплакала и сказала: «Ну, уж если такая как ты обманет — тогда и жить не стоит».
Только мы встали обратно в очередь, пронесся слух, что на запасных путях стоит товарный поезд, который пойдет на Москву вне расписания. Такие поезда в народе назывались «500-веселый». Вся очередь кинулась вон из вокзала. Удалось найти человека, который поднял вещи старушки и помчался с ними впереди нас. Мы бежали за ним, крепко держась за руки и стараясь не отстать в толпе. Добежали, наш носильщик получил деньги и поднял нас и наш багаж в один из товарных вагонов. Никаких лесенок к «500-веселому» не полагалось. Любопытно, что за все десять дней нашего путешествия до Москвы никто не проверил, есть ли у нас вообще билеты. Так и ехали!
Ехали самые разнообразные люди: демобилизованные, возвращающиеся из эвакуации, ускользнувшие из ссылки. Отбывшей срок была только я. Наверное, и еще были, но скрывали, а я никогда не скрывала, и все относились ко мне по-доброму. Самыми крепкими и активными были два шахтера из Белоруссии, по-моему, ехавшие не в отпуск, а дезертировавшие из шахты. Они спрыгивали на остановках, покупали нам молоко, впрыгивали в вагон на ходу. Один меня прямо-таки спас. Я все писала письма в лагерь, а маме посылала телеграммы. Это было опасно, ведь не угадаешь, сколько простоит поезд. Он стоял всегда вдалеке от вокзала. Наивно думая, что в Казани простоим долго, я, отправив телеграмму, благодушно шла по перрону. «Суседка, а суседка!» — услышала я. Но не обратила внимания. «Суседка, — шахтер схватил меня за руку. — Гляди!» Вдали наш поезд уже начал медленно двигаться!
Никогда в своей жизни я так не бегала. Железная рука шахтера впилась в мою руку, и я буквально летела за ним. Последний вагон всегда с площадкой и лесенкой, шахтер меня на нее вбросил и сам, наддав, тоже вскочил. Мы долго не могли отдышаться, ждали подлиннее остановку, чтобы перебежать в наш вагон: он был в самом начале, а сам поезд был потрясающе длинным.
Старушка моя вся исплакалась, думая, что я отстала, и судорожно прижимала к себе мои вещи, чтобы их не украли. В Москве мы расстались — у нее здесь жил кто-то из родных.
Свободное копирование
