В день моего окончательного ухода 16 июля 1946 г. Юра меня не провожал. Потом из письма я узнала, что он лежал в траве у «Аришиного» крыльца. В письме было три стихотворения от 16-17 июля.
Далеко от жилья, в березняке,
Под голубым шатром, когда всего так много,
В траве, теряя сам себя и Бога —
Отдался весь земле, в одном броске.
***
Над Сибирью раскатились грозы.
За грозою радуги встают.
Слезы и мучительные грезы
Дольше всех в душе моей живут.
Вед моих давно не замечаю,
Не хочу и думать про беду —
Только в небе молнии считаю
И раската грома страстно жду.
Дождь так дождь. На солнце засверкала
Радуга-дуга, моя душа!
Вышла из груди и в небе встала —
Тело раскололось не дыша.
Вот и все. Захочется заплакать,
И не соберешь ни сил, ни слез.
Гнет Господень, тучи, лужи, слякоть
И смятение живучих грез.
***
Прощанье наше было не прощаньем
И не прощаньем в вечность перейдет,
А самым сокровенным обещаньем
Великих, незаслуженных щедрот.
Я жила уже в Тарту, в уютном и умном мамином доме. От Юры приходили письма со стихами. Письма были тоскливыми, все больше и больше в них чувствовалась болезнь.
Земная бедная любовь, или моя зубная боль,
Иль бремя косной немоты, или паренье — ты и ты...
И звезды августа твои, и маки алые — твои,
Боренье рифм и тишины, мои бессонницы и сны,
Мое пространство и простор, непостоянство и раздор,
Все тяготение мое, недоумение мое.
2 августа 1946 г.
Ты путеводная звезда.
Ты проводник в сухой пустыне.
Всегда? О, если бы всегда,
Не ты, твое благое имя.
Оно звучит, звенит, зовет
И рвется на высоких нотах.
Не ты, не ласточки полет,
А устремление полета.
Какая распростерлась даль,
Какие распростерлись годы —
Такие вместятся едва ль
Под нашим дольним небосводом.
4 августа 1946 г.
Юра был недоволен моими ответами, считал их редкими и равнодушными.
Так железо гремит на крыше,
Так на ветре поют флюгера,
Так любовь в моем сердце дышит —
Тень сегодня,
Ангел вчера.
Та любовь, от какой лихорадит,
От какой не дождешься добра,
От какой не обещана радость —
Тень сегодня,
Ангел вчера.
Та любовь, что в разбитом сердце
Вьет гнездо себе. Та любовь,
Что должна разрешиться смертью
И со смертью —
Начаться вновь.
17 августа 1946 г.
Я вижу вечности глаза пустые,
Когда моя любовь летит к твоей
Через поля космической России
И возвращается, не встретясь с ней.
И в жизни, когда я письма отправляю,
Все кажется — они придут назад
С лиловыми чернилами по краю —
Для почты неизвестен адресат.
20 августа 1946 г.
Сентябрьские стихи были еще более горестными. В ответ на мои внушения и нравоучения Юра прислал мне стихотворение, написанное жене:
Такая Ты — такому мне дана.
Такую я зову тебя — жена.
Но есть другая... Как ее назвать?
Какую требуется доказать?
Пусть женихами Ты окружена,
Ты Пенелопа дома и одна.
Но есть другая... Где ее искать?
Какую требуется доказать?
Ей только бы сводить меня с ума,
Ни ласкового слова, ни письма...
Жива ль она? И чем она жива?
И внятны ль для нее мои слова.
Наверняка одно сказать могу —
Она живет в моем больном мозгу.
Когда мой ум вернется вновь ко мне,
И я вернусь к Тебе, к моей жене.
6 сентября 1946 г
Два сердца живут в одном мире —
Но бьются они невпопад.
Счастливое — в райской квартире,
Разбитое ввергнуто в ад.
Счастливое дышит на воле,
Разбитое — ноет во мгле.
Два сердца, две разные доли,
Но путь их один на земле.
И вот — кто найдет объясненье?
Порою в сердцах зазвучат:
В разбитом — свободное пенье,
В счастливом — тоска и разлад.
12 сентября 1946 г. исполнилось два года Юриного заключения. Впереди — 8 лет! Подумать даже страшно!
Одна зима, как ночь одна,
А после — новая весна...
Расколется на речке лед.
Христос Воскресе — весть придет.
Немного молодой травы,
Немного золотой листвы...
И снова снег засыпет нас —
И так по кругу восемь раз!
12 сентября 1946 г.
Что стих рождается из звезд, беспомощности и стыда —
Об этом поздно узнаешь, но не забудешь никогда.
Что «боль» рифмуется с «любовь», что липкий пот со лба — судьба,
Об этом поздно узнаешь всей мукой своего горба.
Еще поздней узнаешь ты, когда уж не вернуть назад,
Что эти звезды, горб, любовь —
прекрасней всех земных наград.
Октябрь 1946 г.
Тюрьма моя мне не тюрьма,
Я знаю — не сойду с ума,
Какая б ни спустилась тьма,
Не испугает смерть сама,
Но если долго нет письма...
Свободное копирование
