Из письма Державина к первой своей супруге {Оно было напечатано мною в "Москвитянине". (Прим. автора.)} известно, что государыня приказала было напечатать сочинения Державина, и что по этому случаю он поручил Капнисту и Ивану Ивановичу Дмитриеву пересмотреть их и выбрать лучшие для издания. — Они для этого пересмотра собирались у него в доме. Но выбор их показался автору слишком строгим. Войдя в комнату, где они занимались этим разбором, и увидя малое число пьес, отобранных и отложенных в сторону, он взял и все перемешал, сказав им: "Что ж! вы хотите, чтобы я снова начал жить!" Тем разбор и кончился.
Державин решительно не мог поправлять своих сочинений: он мог их переделывать совсем, но не исправлять. Вероятно, немногие знают, в каком виде был напечатан его Вельможа, в "Одах, писанных при горе Чаталагае", где эта ода названа "На знатность". Вероятно, не многим известно и первое издание его псалма: К властителям и судииям, напечатанное в С.-Петербургском Вестнике 1780 года под названием: Ода, преложение 81 псалма. Вот оно:
Се бог богов восстал судити
Земных богов во сонме их,
Доколе, рек, неправду чтите,
Доколе вам щадити злых?
Ваш долг законы сохраняти
И не взирать на знатность лиц;
От рук гонителей спасати
Убогих, сирых и вдовиц.
Не внемлют! грабежи, коварства,
Мучительства и бедных стон
Смущают, потрясают царства
И в гибель повергают трон!
Кто узнает в этих плохих стихах ту прекрасную оду, которую мы нынче читаем в сочинениях Державина под другим, всем известным названием Властителям и Судиям.
Восстал всевышний бог да судит
Земных богов во сонме их:
Доколе, рек, доколь вам будет
Щадить неправедных и злых?
Ваш долг есть: сохранять законы,
На лица сильных не взирать,
Без помощи, без обороны
Сирот и вдов не оставлять.
Ваш долг спасать от бед невинных,
Несчастливым подать покров;
От сильных защищать бессильных,
Исторгнуть бедных из оков!
Не внемлют! — видят и не знают!
Покрыты мздою очеса:
Злодейства землю потрясают,
Неправда зыблет небеса!
Из прежнего остались: один стих и девять слов, означенные косыми литерами, прочее все написано вновь, а третий куплет прибавлен весь новый. Остальные три, которых не выписываю, оставлены прежние. Так переделывал свои пьесы Державин.
Известно, что эти стихи возбудили негодование императрицы; но не всем, может быть, известно, что для них перепечатано было несколько страниц "Вестника" с тем, чтобы их выкинуть. Мне попался экземпляр, в который новый лист вставлен, а старый переплетен тут же, только надодранный в типографии. Это замечание для библиоманов, как я. (См. том 6, стр. 315, 1780 года, месяц ноябрь.)
В оде Державина на восшествие на престол императора Александра Первого находятся два стиха, в которых упрекали Державина, находя в них изображение Павла:
Умолк рев Норда сиповатый,
Закрылся грозный, страшный взгляд.
Изображение, действительно, верное, и в намерении поэта нет сомнения. Он любил такого рода намеки. Например, в стихах:
Гудок гудит на тон скрыпицы,
И вьется локоном хохол!
Кто из современников не знал, что это Гудович (Ив. Вас.) и Безбородко?
В этом же издании напечатана Эпистола к Ив. Ив. Шувалову, которую Державин не поместил уже в последующем полном издании (1806 года) в 4 томах. Ее нет и в последних. Лучшим изданием и самым исправным я признаю это, напечатанное в типографии Шнора, и другое 1831 года, в типографии Александра Смирдина. Худшее — 1847, в 2 томах, Смирдина, как и все его дешевые издания русских авторов, наполненные пропусками и опечатками. К ним следовало бы издателю поставить эпиграфом русскую пословицу: "Дешево, да гнило!"
Первое издание сочинений Державина, состоящее в одном первом томе, было напечатано в Москве 1798 года. — Замечу для библиоманов, что в этом издании, в "Изображении Фелицы", в строке 33 (на стр. 107) пропущены два стиха, очень известные:
Самодержавья скиптр железный
Моей щедротой позлащу!
Во всех последующих изданиях, с 1808 года, они уже помещались.
Во всех нынешних изданиях пропускаются два эпиграфа Державина, чего очень жаль. Вот они:
К 1-му тому, который был посвящен Екатерине, эпиграф из Тацита:
"О время благополучное и редкое, когда мыслить и говорить не воспрещалося; когда соединены были вещи несовместные— владычество и свобода; когда при самом, легком правлении общественная безопасность состояла не из одной надежды и желания, но из достоверного получения прочным образом желаемого".
Во 2-м томе, который посвящен императору Александру Первому, был следующий эпиграф из Плиниева похвального слова императору Траяну:
"Мы не намерены ласкать ему нигде, яко существу высочайшему, или яко некоему божеству, ибо говорим не о тиране, но о гражданине, не о государе, но об отце Отечества, который почитает себя нам равным, но тем паче нас превышает, чем более равняет себя с нами".
Это замечание не лишнее для истории нашей цензуры, или, по крайней мере, для наблюдения различных ее фазов.
Мне кажется, сочинения Державина надобно издавать в том порядке, в каком они были издаваемы при его жизни. Новые издатели хотели привести их в некоторый систематический порядок; по при разнообразии его сочинений и смешений родов, например, оды с сатирой и прочее систематическое расположение его творений почти невозможно.
Комедия Капниста Ябеда была написана им прежде лирических его стихотворений, что заметно и по языку: слог "Ябеды" груб и шероховат, хотя и силен; в лирических стихотворениях он плавнее и чище, хотя и слабее. При Екатерине "Ябеда" не могла быть напечатана по причинам, как говорят ныне, не зависящим от автора. Она была напечатана уже при императоре Павле, 1798 года, и посвящена ему. Любителям безошибочных изданий советуем отыскивать это издание: в сочинениях Капниста, изданных Смирдиным, многие стихи так испорчены, что нельзя добраться до смысла и до меры стихов.
Комедия Капниста Ябеда была несколько времени забыта, как пиеса старая. Очень жаль! Нынче опять иногда ее играют на театре. Это одна из тех комедий, которые делают честь не только автору, но всей литературе. Сила ее изумительная! Есть такие места, в которых порок, не теряя стороны комической, доходит до трагической силы: такова, например, ужасающая нравственное чувство оргия членов палаты. — Вот право Капниста на бессмертие, а не оды.
Николева я видал. Можно, ли вообразить, судя по его сочинениям, слабым и вялым, что это был человек ума тонкого и остроумный! Известно, что он был слеп. Некоторые поклонники называли его Мильтоном; но император Павел называл его гораздо лучше! l'aveugle clairvoyant!
