авторов

1427
 

событий

194062
Регистрация Забыли пароль?
Мемуарист » Авторы » Mikhail_Dmitriev » Мелочи из запаса моей памяти - 9

Мелочи из запаса моей памяти - 9

05.02.1869
Москва, Московская, Россия

 Майков никогда не считался наряду с лучшими поэтами; он имел особый, не высший круг читателей. Впрочем, его шутливая поэма Элисей, или Раздраженный Вакх показывает много воображения и непритворной шутливости, хотя не отличается благородством вкуса. Другая шутливая поэма: Плачевное падение стихотворцев, которая приписывается Майкову и печатается в собрании его сочинений, принадлежит не ему, а Чулкову. Она в свое время наделала много шума и произвела большое негодование на автора между другими стихотворцами.

 

 Херасков был в большом уважении, и по благородному своему характеру, и по сочинениям. Действительно, в то время, склонное к удивлению и к возданию похвал всякой заслуге и не бравшее на себя обязанности строгого судьи, две эпические поэмы должны были произвести сильное впечатление. У Хераскова было воображение, но не было творчества. Он, кажется, многое придумывал хладнокровно и помогал своему воображению процессом мысли. У него нет внезапного пыла; он заменял его терпением и искусством.

 Однажды дядя мой, пришед к Хераскову, застал его за чтением Лагарпова "Лицея". Он читал его разбор французских трагиков. "Не так бы я писал свои трагедии, — сказал Херасков, положив книгу, —ежели бы прочитал это прежде!"

 Супруга Хераскова, Елизавета Васильевна, была и сама стихотворица: она печатала в журналах; есть ее стихи в "Аонидах". Она была очень добра, умна и любезна. Ее любезность много придавала приятности их дому, уравновешивая важность и некоторую угрюмость ее мужа. Их очень любили и уважали.

 С Херасковым было странное происшествие в его детстве. Мамушка посадила его на окно и ушла из комнаты; это было летом. Мимо дома проходила толпа цыган, которые схватили его и унесли с собою. К счастию, вспомнили об этой толпе, догадались, догнали их и отняли ребенка. Мы не имели бы Россиады и Владимира; а Херасков пел бы во всю жизнь не героев нашей истории, а цыганские песни:

 Последнее произведение Хераскова было Бахариана, повесть в стихах. Каждая глава ее написана особым размером; но стихи не хороши, не гладки, иногда вялы, иногда даже в них не соблюдены ударения меры. Она мне всегда казалась скучною. Я не понимаю, почему любил ее Николай Михайлович Языков, этот первоклассный мастер русского стиха. Незадолго до его кончины я подарил ему бывший у меня экземпляр "Бахарианы", которой он не мог найти в книжных лавках. Он был очень рад; в нем много было добродушия.

 "Бахариану" никто из книгопродавцев не брался печатать. Херасков напечатал ее на свой счет в типографии П. П. Бекетова. Но она худо продавалась, и потому автор долго не платил в типографию. Бекетов, соблюдая всю деликатность, долго не напоминал ему; но наконец просил моего дядю поговорить об этом долге Елизавете Васильевне. — "Как! — сказала Елизавета Васильевна, — вообразите, ведь он мне сказал, что Бекетов у него купил рукопись!" — Старику хотелось похвастаться перед женою! — Она заплатила за него деньги, но после спросила его: "Как же ты мне сказал, Михаила Матвеевич, что Бекетов у тебя купил "Бахариану"?" — "Да? — отвечал сквозь зубы Херасков: — дело было совсем слажено, да после разошлось!" — Ничего этого не бывало.

 У Хераскова собирались по вечерам тогдашние московские поэты и редко что выпускали в печать, не прочитавши предварительно ему. Но дядя мой говорил, что по большой части похвала Хераскова ограничивалась словами: "Глад-ко, очень гладко!" — Гладкость стиха почиталась тогда одним из первых достоинств: она была тогда действительно большим достоинством, так как оно становится и теперь; но во времена Дмитриева, Жуковского, Батюшкова это было достоинством второстепенным.

 Однажды Василий Львович Пушкин, бывший тогда еще молодым автором, привез вечером к Хераскову новые свои стихи. — "Какие?"— спросил Херасков. — "Рассуждение о жизни, смерти и любви", — отвечал автор. Херасков приготовился слушать со всем вниманием и с большою важностию. Вдруг начинает Пушкин:

 

 Чем я начну теперь! — Я вижу, что баран

 Нейдет тут ни к чему, где рифма барабан!

 Вы лучше дайте мне зальцвасеру стакан

 Для подкрепленья сил! Вранье не алкоран — и проч.

 

 Херасков чрезвычайно насупился и не мог понять, что это такое! — Это были bouts rimes, стихи на заданные рифмы, которые можно найти в собрании русских стихотворений, изданных в 1811 году Жуковским. Важный хозяин дома и важный поэт был не совсем доволен этим сюрпризом; а Пушкин очень оробел. Дядя мой сказывал, что это было очень смешно.

Опубликовано 21.03.2023 в 22:45
anticopiright
. - , . , . , , .
© 2011-2024, Memuarist.com
Idea by Nick Gripishin (rus)
Юридическая информация
Условия размещения рекламы
Поделиться: