Экзамены в 5-й класс

Глава XXXVII. Экзамены в 5-й класс

Экзамены начались 14 мая. Об них довольно пространно писал Леля в письме своем от 20 мая, которое и привожу здесь почти целиком:

 "Милые мои родители, Женя и Оленька! Хорошо, когда можно отвечать на частые письма родителей, хорошо, когда получаешь от них частые вести... и притом твое письмо, Оленька, очень меня поразило своею чистотою, каллиграфией и орфографией -- видно, что у тебя экзамен на носу, что у тебя в виду второе испытание. Ты спрашиваешь меня, даже два раза, выдержал ли я экзамен по математике. Хотя почти все, что мы проходили из алгебры и геометрии совсем ново для меня, все же мои математические заслоны открылись с недавних пор, и я довольно силен по математике. Были заданы очень трудные задачи... В продолжение 6 часов решал я их и притом 6 часов без выхода, так что на 7-м часу (в 4 ч. дня) вышел я голодный, вспотевший и уставший. Но 5 на экзамене получить хорошо, а тем более для меня из математики, которая так хромала в Крейманской гимназии, которая для меня была неприступной и непонятной наукой".

 "Во вторник, от 9 до 2, был экзамен по русскому: было задано сочинение на тему "Заглохший сад". Я описывал в нем, конечно, сад никогда не существовавший и, собственно, описывал разницу между чувствами, которые имеет всякий человек, входя в заглохший сад и в сад, усердно поддерживаемый. Сочинение вышло на 12 страницах довольно мелким почерком. Балл наверное не знаю, но один надзиратель уверяет, что сам учитель сказал, будто мне 5, чему, конечно, приятно верить. В среду от 9 до 12 был не совсем удачный экзамен французский: получил 3 и к тому, что очень неприятно, вышло так, что Попов (племянник дяди Григория Николаевича {Челюсткина.}) просил меня прислать ему записку с заданным переводом (тайно от учителя). Попов же не имеет малейшего понятия о французском, а на экзамене с помощью моей записки написал на 5 или на 4, а я, написавший ему на 5, самому себе написал на 3, так как под конец очень устал (это очень мне смешно и неприятного очень в этом мало)..."

 "В четверг от 11 до 5 был экзамен по латинскому языку. Был задан громаднейший перевод, но бог миловал, и я сделал, кажется, всего 3 ошибки. Балла еще не знаю. В пятницу от 12 до 4 было письменное испытание по греческому, насчитал у себя 4 или 5 ошибок. Балла не знаю".

 В субботу в 3 часа Леля с неизменной Аришей отправился домой. Михалевских он не видел целых 9 дней, "и признаться, соскучился (вообразите, как же я должен по вас скучать)"...

 Воскресенье, 20-го, был день его ангела, и тетя Надя позаботилась справить ему этот день: она подарила ему хорошую толстую тетрадь "для будущих сочинений -- моих моральных наслаждений" и почтовую бумагу с конвертами. Но тем больнее ему было сознавать, что он так далеко от нас в этот день.

 "Ах, если бы мне быть под кровом родительского дома, ах, если бы мне наслаждаться всем, что представляет расцветающая весенняя природа! писал он опять жалобно,-- а здесь -- ни цветочка, кроме казенных, бульварных цветочков, ни свежей травки губаревской! Я фиалок не видел, а, главное, вас, вас моих дорогих и милых, нет вас, моих родителей!.. Нехорошо быть впечатлительным. Материалисту гораздо лучше живется на свете, чем таким существам, которые все ищут наслаждений моральных, все ищут наслаждений к кругу семейства, под отеческим кровом, а в другом месте они -- мученики"... "И пирог был за завтраком и пили мед, вместо шампанского за обедом, одним словом мы справили именины"...

 "В 4-м классе был ученик Камаев: он так зубрил перед экзаменом, что недавно уехал на Кавказ лечиться -- у него сделалась грудная чахотка -- от усидчивого труда, по определению докторов".

 "Ив 8-м классе экзамены теперь. С нашими гимназистами вместе держат экзамен крейманские ученики и все, кроме одного, уже успели нахвататься двоек, тогда как гимназисты выдержали все на 4 и 5: вот частные заведения. Но, вместе с тем, Поливановцы в 3-й гимназии, говорят, отличаются и великолепно выдерживают экзамены"...

 "Эх, кабы я вас обнял теперь, как бы я на вас поглядел и расцеловал бы вас моих родных, моих лучших, лучших утешителей: сколько дум передать вам нужно, скольким поделиться, сколько поведать и дяде, и тете, и сестрам! Ведь я ничего не говорил вам про мои отношения к ученикам, к тому, к другому, к товарищам и т. д. Вообще, ах, если бы время скорее прошло, если бы все окончилось счастливо! Надеюсь, что вы не очень на меня сердитесь за мой несчастный, жалобный тон"...

 Кроме наших поздравительных писем Леле к этому дню, и Михалевские получили от нас письма: мы звали их на лето в Губаревку Об этом шла речь еще с весны: Леля ужасался, что они должны провести все лето в Москве, и не раз писал нам по этому поводу. Нас же очень радовала возможность их приезда, но тетя Надя все высчитывала убытки, которые причинит ей эта поездка. Теперь наши письма были слишком убедительны: тетя доказывала, что поездка эта явится только большой экономией в бюджете тети Нади, Оленька звала Адель для здоровья и нерв, а я соблазняла Володю охотой, которую он так страстно любил. Вместо уехавшего Шмита, теперь управляющим у нас был малоросс Кирилл Касьянович, тоже охотник, и будущий товарищ Володи по охоте.

 Тетя Надя все-таки сдалась не сразу, но Адель с Володей стали так просить ее, что к концу дня "радостный" отъезд был решен.

 Таким образом праздник Лели стал для него действительно праздником, радостным днем, потому что чувство благодарности его к ласке и вниманию тети Нади заставило его очень желать заплатить ей сторицею -- приятно проведенным летом в Губаревке.

 Следовавшая за сим неделя была удачная, судя по письму Лели от 24 мая.

 "Милые мои родители... Написав вам письмо в воскресенье, поговорив после этого еще с тетей Надей об ее радостном отъезде из Москвы, спокойно проведши ночь, на следующий день пошел я в гимназию на зубрение. Повторив все, как следует, и, кроме того, доучив то, о чем я понятия не имел, предстал я во вторник пред лицо экзаменаторов (наш учитель Каменский, ассистент Шапошников и директор {Гебель Оскар Германович.}) в 2 часа.

 Вынул я (экзамен был по математике) три билета. Конечно, я немного побаивался, конечно, испугался, когда меня вызвали; отвечал я довольно хорошо; круглый балл из математики (письменные 5 и устные 4+) -- 5."

 "В среду, т. е. вчера, встал я в 3 1/2 часа, иначе не успел бы повторить всего. Русский экзамен сошел очень хорошо, и наш добрый Сергей Иванович сдержал свое слово -- он поддержал меня на экзамене. Когда очередь дошла до меня, директор вызвал меня, но Яковлев сказал: "Его можно перевести и без экзамена, он отлично идет по русскому языку и лучше меня знает язык церковнославянский" (это было сказано в полголоса). "Я знаю,-- отвечал директор,-- я это знаю, но нужно же поставить ему балл за устное испытание" -- и меня заставили рецитировать стихотворение Пушкина "Клеветникам России". -- Стихи я знал плохо, но сказал с интонацией (что очень любит директор) и мне поставили 5, что вместе с баллом за письменное испытание (5) составило круглый балл для русского 5. Это очень меня обрадовало, очень воодушевило, тем более, что я один из своего класса получил 5 на экзамене русском и этим принес пользу славному Сергею Ивановичу, так как у нас учителей судят по тому, сколько у него учеников перешло в следующий класс с 5,-- и Сергей Иванович встретившись потом со мною сказал: "Очень вас благодарю. Мне можно вами похвастаться".

 "В четверг имел быть экзамен по закону (божьему), которого я очень боялся, не зная из катехизиса 9-12 члена... Уже 2 недели тому назад учил я эти члены, учил литургию, которой не учил с тех пор, как у тебя учился, а вчера вечером и сегодня с 4 часов утра повторял все, что нужно из закона божия (экзаменаторами были учитель наш священник Александровский, ассистент Ильинский и страшный инспектор). Попались мне 4 билета очень трудные, меня спрашивали целых полчаса и поставили 4.

 Следовательно, я почти уже перешел в 5-ый класс, так как из латинского на письменном экзамене у меня, по всей вероятности, 4 (Кордасевич сказал мне, что я хорошо написал), а из греческого, наверное, 4".

 "Ровно через 13 дней буду я подъезжать к Губаревке. Увижу поля, холмы родные, увижу вас, моих миленьких"... И хотя Леля упоминал о том, что будет еще писать в субботу 26-го и позже, так как распускали только 6 июня, эти письма его не сохранились. Остается только добавить, что экзамены были им сданы благополучно, хотя его сильно огорчило, что многие из его товарищей провалились, и из 19-ти учеников у одного Яковлева перешли в 5-ый класс всего 6 человек.

 Когда 5 июня ему минуло 15 лет накануне отъезда в Губаревку, он мог себя считать одним из счастливейших смертных.

 И дорога в Губаревку была тоже радостная, ехали вместе с Михалевскими; одна Ариша с Моськой была оставлена в Москве, но и ей стало гораздо лучше, так как перебралась на лето в большую квартиру Корбутовских.

 Мы их ожидали с большой радостью. Лето 1879 года прошло более чем когда-либо приятно и, скажу, поэтично. Приятельница моя Кити среди лета покинула нас. Не помню совсем под каким предлогом. Дружеские отношения ее с нами продолжались еще много лет спустя. Также покинула нас Мария Дмитриевна, уехав жить к зятю. Но сейчас с нами были наши друзья детства Адель и Володя, и жили мы с ними тогда так ладно, так согласно! Наши общие переживания были обвеяны непередаваемым и неповторяемым обаянием первой дружбы и первой любви...