Наступила холодная ночь. Мороз крепчал. На противоположном берегу по городу то здесь, то там зажигались огоньки. Теперь даже если бы мы и вздумали воротиться назад, то и этого сделать не могли, так как пройти ночью там, где мы с таким трудом и опасностью проходили при дневном свете, было более чем рискованно.
-- Костер, что ли, развести?-- прервал общее молчание фельдшер.
-- С того берега полиция увидит,-- заметил я.
-- Ну, какой тут костер?!-- запротестовали рыбаки.
-- Разведем огонь в кустах, чтобы не было видно... А без огня холодно.
-- Как же это, ночевать, что ли, здесь собираемся?-- вдруг проговорил торговец, до сих пор не проронивший ни слова.
-- Это как доведется,-- ответил я ему.
-- Нет, уж извините... А нутко, парень, кричи! Пусть за нами из города лодку пришлют,-- обратился он к молодому рыбаку.
-- Что ты? Господь с тобою! В участок, что ли, захотелось тебе!-- запротестовал другой рыбак.
-- Ла-а-дно!.. В участок... А пусть в участок! Эка, испугал чем! Не спать же здесь на острову?! Тебе-то это, может, ничего: ты привычный... А я, братец, не желаю этого. Ну, парень, реви! {"Реветь" по-сибирски значит -- кричать.} -- обратился торговец опять к первому рыбаку, парню лет двадцати пяти.
Это категорическое требование произвело сумятицу среди рыбаков. Напряженно следя за их настроением, я сразу заметил это. Двое из них готовы были действительно звать на помощь, и только один продолжал еще энергично протестовать против этого.
-- Что же нам делать? Не выберемся мы отсюда сами!
-- В участок захотели? Ну, вас к лешему!
-- Заревешь ты или нет?-- настаивал на своем торгаш.
Я чувствовал, что наступило критическое мгновение. "Неужели погибать?" -- мелькнуло в моей голове.
-- Го-го-го!!-- раздалось в эту минуту сбоку меня. Торгаш сам закричал, видя нерешительность рыбаков.
-- Замолчите! Как вам не стыдно! Из-за вас людей в участок посадят,-- проговорил я.
-- А мне какое дело? Пусть их садят!
Рыбаки ободрились, видя открытую поддержку с моей стороны.
-- Ты уж, господин, потерпи малость...-- говорил один из них.-- Мы придумаем... Петро! Степан!.. Ребятушки! Гляньте-ка помежду кустами...
Между тем торгаш опять собирался кричать.
-- Знаете что, ребята,-- обратился я тогда к рыбакам,-- станет кричать, звать на помощь, бросим его тут одного, а сами вернемся назад, на ту сторону. Пусть его садят в холодную!
-- Эй!.. Подите-ка сюда!-- раздался вдруг возглас из кустов.
Мы бросились в кусты. Я не знал, в чем дело, но мгновенно почувствовал, что там наше спасение.
Среди кустов лежала лодка, опрокинутая дном вверх. Лодка была негодная, брошенная; с одной стороны дно ее было все в дырах. Тем не менее и рыбаки и мы принялись энергично стаскивать ее в воду. Четверть часа спустя она покачивалась на воде, и один из рыбаков собирался отчаливать от берега. Ехать нам всем в этом дырявом судне было немыслимо. Рыбак на той стороне должен был достать у знакомого хорошую лодку и приехать обратно за нами. Теперь же он сел на самый кончик лодки, так что дырявый конец ее весь поднялся над водой, и, действуя длинным шестом на обе стороны как веслом, стал тихо удаляться от берега.
-- Смотри, не утони!-- сказал кто-то вслед уплывавшему.
-- Ла-адно!..-- послышалось с реки.
Скоро лодка исчезла с глаз. Не слышно было больше и всплескиваний шеста. Мы остались во мраке дожидаться возвращения рыбака.
Только часа через три наш рыбак воротился в большой лодке. Он успел в городе выпить, должно быть, на радостях, что не попал в участок, и был сильно навеселе. Мы уселись, положили наши вещи на дно Лодки и поплыли через реку.
Свободное копирование
