Путешествие в народ - 1

Глава седьмая

ПУТЕШЕСТВИЕ В НАРОД

 С от'ездом Ковалика у нас наступило затишье: на споров, ни рассуждений. "Коммуна" словно опустела. Видимо, разговоры надоели всем, и всякому хотелось поскорее попробовать свои силы на практике.

 Вот в воздухе повеяло весною. Стада диких гусей потянули на север. Днепр вскрылся. С шумом неслись по реке серые льдины и ломались о каменные быки киевского Цепного моста. Крестьяне пригородных сел шныряли в душегубках между льдинами и крючьями вылавливали бревна, уносимые разлившеюся рекою.

 Вася, бывший впечатлительнее других, не выдержал и первый заговорил в таком Духе, что нечего сидеть и ждать чего-то, сложа руки, а надо итти в народ.

 -- Зачем же дело стало? Можем и отправиться,-- поддержал его кто-то.

 -- Ну, братцы, так не откладывать же.

 -- Да хоть завтра!

 И в "коммуне" поднялась необыкновенная суета! Начались сборы к путешествию в народ.

 Если "киевских чайковцев" можно было упрекнуть в медлительности, то "коммуна" страдала противоположным пороком -- крайней поспешностью. Тотчас же мы отправились на толкучий рынок, закупили там поношенные шапки, зипуны, полушубки, так как время стояло еще холодное. И когда с этой стороны все было готово, написали четырехмесячные паспорта, приложили к ним печати собственного изделия, оделись и, перекинув мешки через плечи, пошли на вокзал. С вечерним поездом мы уже ехали в Жмеринку.

 Нас было пять человек: Стефанович, Вася, я и еще двое, которых я назову начальными буквами, С. и Ш. Мы взяли с собою сапожные инструменты, хотя из нас только двое знакомы были с этим ремеслом. Денег на всякого было по шести рублей, так как в это время не оказалось больше в кассе "коммуны".

 В поезде мы сразу почувствовали все преимущества непривилегированного положения. По примеру русского рабочего люда мы забрались под скамейки, чтобы спокойнее проспать ночь. Но не тут-то было. Почти перед каждой станцией в вагон наш вваливался кондуктор и зачем-то всякий раз требовал, чтобы мы показывали свои билеты. Вереницами человек в пять, начиная от оберкондуктора и оканчивая истопником, проходили они через наш вагон и при этом как мулы лягали нас, лежавших на полу, своими ногами, одетыми в высокие сапоги "бутылками" (так называются твердые стоящие голенища). "Билеты ваши, господа!.. Пожалуйте билеты!.. Эй, ты... билет!.." -- слышалось нам сквозь гром и грохот быстро мчавшегося поезда. По примеру того же русского люда мы сносили и это.