Но вот наконец Судзиловский уехал в Самарскую губернию, я с Коваликом сняли квартиру на Спуске, возле Подола (нижняя часть Киева), с тем, чтобы устроить сапожную мастерскую. Роль главного мастера выпала на мою долю, так как я знал это ремесло лучше других. Мы закупили нужные инструменты и материал и принялись тачать сапоги.
Всякий день утром являлись в нашу мастерскую обучаться ремеслу Аксельрод и два брата Левенталя. Мы обыкновенно усаживались с утра же за работу и принимались шить, а одновременно вели беседы на самые разнообразные темы, начиная с женского вопроса и воспитания детей и оканчивая революцией. Более всего, конечно, мы рассуждали о деятельности среди народа. Исходной точкой наших разговоров часто служила бакунинская книга: "Государственность и Анархия" и особенно помещенное в конце ее "прибавление А", в котором Бакунин говорит специально о России и призывает русскую молодежь итти в народ для организации бунтов. Необходимость итти в народ более или менее всеми сознавалась; всякий чувствовал живую потребность что-то делать в народе; но на самую эту деятельность смотрели разно и об этом очень много спорили. Как бы там ни было, но эти разговоры не оставались бесплодными.
Далеко однако нельзя было того же сказать о нашем шитье. Правда, сначала мы пары две -- три сапог сшили, но вышли они совсем неуклюжие. Материальных средств в нашем распоряжении было мало; приходилось дорожить всякой копейкой; чтобы иметь возможность продолжать занятия в мастерской, надо было сбывать наши изделия. С этой целью Левенталь понес однажды сапоги на толкучий рынок, но возвратился оттуда совершенно сконфуженным -- никто не пожелал купить их: "при царе Петре такие сапоги шили", -- заметил Левенталю какой-то покупатель, как видно, не без некоторых знаний по истории. После этого нести вторично на рынок наше коллективное произведение никто из нас не решался.
Впрочем, не эти маленькие неблагополучия были причиной закрытия мастерской; кое-как мы перебивались и продолжали работать. Но с приближением весны пронесся слух, что затевается однодневная перепись в Киеве.
Мы нанимали квартиру, не заявивши своих паспортов. Меня полиция разыскивала еще по делу Донецкого, Ковалик тоже не хотел попадаться ей на глаза, и мы принуждены были перебраться с этой квартиры. Сапожная мастерская закрылась, и Ковалик вскоре после этого уехал в Петербург.
Свободное копирование
