Личный вопрос - 5

 Начиная с лета 2002-го года, я "доставал" многих верующих и неверующих людей одним и тем же вопросом: "Может ли быть, у меня инвалида, жена? Могу ли я вступить в брак? Возможно ли это? Если нет, то почему? Неужели я такой плохой по сравнению с другими людьми?" Но, однозначно, со всех сторон неслось ранящее в самое сердце и троекратно раздававшееся эхом: "Нет! Нет! Нет!" Всё моё естество взбунтовалось. "Как же так?! Нет, этого принять я не могу! Люди! Я такой же, как и все вы! Чем, чем я хуже!! Пусть я не лучше других, но ведь не хуже! Нет, дорогие мои, вы не с тем связались! И вы обязательно ответите на заданный мною вопрос! Я не такой уж и плохой, как вы себе это представляете! И я, я докажу это! Я много лет боролся со своей болезнью, и мне не пристало сдаваться на милость врага! Нет, дорогие мои, вам меня не сломать! Уничтожить? Да, легко! Но не сломать!»"
 Одному из служителей нашей церкви я задал всё тот же вопрос: "Могу ли я жениться?" Служитель мне однозначно ответил: "Нет. Инвалиды не должны вступать в брак. У каждого своё место в жизни. Да и вообще, о вопросах брака ты должен стараться не думать". Я сказал служителю, который старше меня на восемь лет, назвав при этом его по имени: "Ты хочешь сказать, что я не имею права заранее обрекать здоровую девушку на страдание, не должен ломать ей жизнь?" А сказал я так потому, что давно уже для себя сформулировал главный факт, приводимый здоровыми людьми, который являлся удостоверением того, что я, как инвалид, просто не имею права вступать в брак. И на этот вопрос служитель ответил: "И это тоже. Слушай, Саша! Ты только не обижайся. Ведь ты же не можешь, например, рубить дрова, работать физически. Я имею в виду то, что ты не сможешь реально обеспечивать семью, заботиться о ней. Ты должен оставаться в том положении, в котором ты сейчас находишься. Так было Богу угодно поставить тебя в такое положение». После этого разговора я долгое время обижался на служителя и, честно говоря, даже со временем я не смог заставить себя уважать того человека. Просто, я научился отдавать тому человеку должное, как служителю церкви, хотя и давалось мне это с большим трудом. Чего только стоили мои вымученные улыбки в его сторону. Как человека я его не уважал, но у меня была и своя гордость, которая заставляла меня вести себя как настоящий мужчина. Как христианин я уважал служителя, но как человек он вызывал у меня раздражение. Вы хотите сказать, что так не бывает? Может быть. Но со мной было именно так. Ведь на то время мне уже был вменён телевизор. Поэтому, всем своим видом я должен был показывать, что не обижаюсь на служителя, иначе помимо "телевизора и брака" мне бы вменили ещё что-нибудь "эдакое". Не раз, разговаривая со служителем, мне хотелось его чем-нибудь "уколоть", сказать ему что-нибудь неприятное. Пару раз я не сдержался и сказал ему некоторые неприятные вещи. Нет, я не имею в виду сквернословие. Просто был повод, и я им не очень приятно по отношению к служителю воспользовался. Скажу честно, потом, я об этом очень сильно пожалел в том смысле, что Господь всегда говорит нам о том, чтобы мы терпели на себе поношения, унижения, не отвечая, при этом, взаимным злом, а подставляя другую щёку. Со временем я стал понимать, что передо мной служитель церкви и какой бы он ни был, а в церкви он мой начальник. Ну, уж очень не давала мне покоя та несправедливость оказанная мне служителем. Ведь кто-то повёл себя несправедливо именно ко мне, затронуты были именно мои интересы. Так и все люди, не обращают особого внимания на какую-то глобальную несправедливость. Но, когда дело касается нашей любимой персоны, то только тогда мы очень сильно возмущаемся и готовы немедленно вступить в бой со своим обидчиком. Понимая это, мне хотелось научиться вести себя достойно, относиться к другим людям с полным пониманием. Применяя все свои силы и возможности, я старался говорить с тем служителем на нормальном русском доходчивом языке, старался говорить спокойно и понятно. Но всё, как говорится: о стенку горохом. Было очень трудно спокойно разговаривать. Меня захлёстывали эмоции, личные амбиции, уступать не хотелось, ну просто ни пяди родной земли. Однажды, в порыве гнева я сказал служителю: "Знаешь! Ты самый настоящий тормоз, абсолютно не догоняешь!" Кажется, кто-то совсем недавно говорил о нормальном и доходчивом русском языке? Такой не совсем культурный разговор между мной и служителем состоялся в тот день, когда мы со всей церковью были на природе, на выездном пикнике. А тот разговор между мной и служителем никто не слышал, за исключением, правда, одного моего друга. В тот день я вообще чувствовал себя не в своей тарелке. Когда мы с отцом на машине приехали на место пикника, то все уже там собрались. После того как отец пересадил меня на коляску и я присоединился к своим братьям и сёстрам, то только некоторые из них поприветствовались со мной. Каждый был занят своими делами. Кто просто бегал по посадке, кто собирал цветы, а кто нашёл себе собеседника по душе и общался с ним. У меня было ощущение, что я вторгся в чужие владения и естественно, являлся непрошенным гостем. В тот день мне очень хотелось с кем-нибудь пообщаться, особенно с молодёжью. Меня вместе с коляской как поставили на одно место, так я там и находился. За те семь часов, которые я провёл на природе, никто из молодёжи так и не подошёл ко мне. Я уже решил было взять инициативу в свои руки и попытался просто напроситься на общение. Правда, у меня ничего не вышло. Только я хотел с кем-нибудь поговорить, как слышал в ответ: «Ты меня извини, но чуть позже. А сейчас мне так хочется походить на природе, отдохнуть». Я и сам прекрасно понимал, что всем моим братьям и сёстрам очень хочется погулять на природе, отвлечься. Особенно это относится к молодёжи. У них много энергии и им очень хочется побегать и показать себя перед другими как можно с лучшей стороны. Но, дело в том, что я и не требовал ни от кого постоянно сидеть возле меня. Тогда мне было достаточно какого-то минимального внимания. Понимая, что всем хочется побегать, я бы никого более чем на пять минут и не отвлекал бы. Но всем казалось, что если они хотя бы на пять минут останутся рядом со мной, то всё – день пропал. А вдруг возле этого инвалида придётся "торчать" намного больше, чем пять минут, а вдруг пятнадцать минут. Не-еет, не нужна нам такая природа. Мы сюда отдыхать приехали, а не с кем-то нянчиться. Конечно, никто мне этого не говорил. Просто, у меня было такое ощущение. А ощущение было по той причине, что опыт прошлой моей жизни научил меня определять мысли людей по их поведению. Я знал, что здоровые люди боятся находиться какое-то время возле инвалидов, потому что думают: "Ему всё равно заняться не чем. Для него время резиновое. А для меня каждая минута дорога. Ему что, он поболтает и всё, а у меня столько проблем, столько проблем. Им кажется, что им тяжело. Конечно, быть инвалидом не просто. Да ведь и здоровым быть не просто. Надо думать, как накормить семью, как навести дома порядок". И такие мысли абсолютно нормально. Но всё дело в том, что они абсолютно нормальны только тогда, когда к тебе они не имеют никакого отношения. То есть, если сам ты не инвалид. Многие люди не понимают, что время проведённое с инвалидом само по себе ценно. Почему? Всё дело в том, что у инвалидов, для которых время "резиновое", вполне достаточно этого самого времени для того, чтобы серьёзно поразмыслить о своём недостаточном физическом положении, для того, чтобы видеть и ценить в этой жизни самые важные вещи.