* * *
Худред молодежного журнала «Молодая гвардия», еще до захвата его «славянофилами», Ирка Блохина, для которой я рисовал виньетки на редакторском столе, предложила «прокатиться» в Прибалтику. Предложение было неожиданным, и я сразу загорелся, шло лето, цвела сирень, пели птички.
— А вот тебе и напарник, лучший шрифтовик Москвы, Севка Освер! — представила она вошедшего очкарика.
Весельчак, остряк, хохмач. С таким надо подтянуться.
«Студия Белютина», где Севка состоял, набрала пик популярности. Ее руководитель давал интервью в иностранные газеты, приглашался на встречи с правительством. Сияние его славы, казалось, отражалось на каждом шрифтовике.
«А что будет делать шрифтовик Освер в Прибалтике?» — подумал я, но тут же навострил ухо — Освер выступал с яркой и острой речью.
— Чуваки, куда хиляем? — Ирка начертила маршрут прогулки — Москва, Рига, Даугавпилс, Зарасай. — Железно, а где качимарить и берлять? — Освер, это творческая командировка на стройки коммунизма, а не джазовый клуб. Бацать и лабать будешь дома. Подъемные возьмете в бухгалтерии. Все билеты на транспорт и кабаки сохранить для отчета.
— Два жлоба схватили кайф, прочитав газету Лайф, — напевал Севка.
Мой напарник затащил к себе. Он жил в комнате с продавленным диваном и до такой степени ободранными стенами, как будто их день и ночь скребли когтями кошки. На них висело два этюда, сделанных под руководством Э. М. Белютина. Они выглядели наглядным пособием пресловутого «напряжения», где виднелся контур окна с частью стены. Профессиональные инструменты Освера находились в пухлом, затертом до безобразия кожаном портфеле.
— Ну, что, сыграем партию в шахматы?
Севка, напевая «анаша, анаша, до чего ж ты хороша», достал из-под дивана шахматные фигуры такого вида, словно их грызли собаки вместо костей. Король и конь с отбитой головой, туры и недостаток пешек заменили монеты. Через десять ходов я, опытный с детства игрок, получил мат.
— Еще? — предложил победитель.
— У тебя грамотное начало. Ходил в клуб что ли?
— Нет, чувак, самоучка.
— А, ну ладно, в поезде поиграем.
Для работы в Прибалтике, я закупил пачку картонок под пастель и альбом для зарисовок. В рижской гостинице я нарисовал Севку, играющего в шахматы с Аниканычем, примкнувшим к нам в качестве журналиста.
— Ну, прямо Жорж Руо! — не отрываясь от доски, заметил Севка.
Он знал искусство, как свои пять пальцев. Ничего не скроешь. Я вез в чемодане подаренную Костакисом книжку «Руо», изданную Скира, и тайком туда время от времени заглядывал. Этот Руо, оригиналов которого я не видел, меня волновал в то время, да и не он один.
Черной тушью я рисовал рижские церкви, улочки, дворы.
— Чувак, за каким хуем ты мокнешь на улице? — удивлялся Севка. — Щелкни фото, а дома перерисуешь!
Сам Освер так и поступал. Он снял два-три раза химзавод в Даугавпилсе и лег загорать на берегу озера.
— Хиляем в кабак берлять и кадрить чувих.
По вечерам мы чистили ботинки и шли в кабак. Латышская кухня и музыка были на высоте, но чувихи, дежурившие в баре, сразу просили деньги за знакомство, что меня страшно удивило.
Рига — уже Запад!
Сильные доводы Севки Освера сбивали все мои хилые установки на особое творчество.
Всех художников он делил на две категории, «богатых» и «бедных». Сам он не причислялся ни к одной из этих категорий. Он был профессионалом шрифта, полиграфистом, автором обложек знаменитых журналов. Его интересовала лишь «система» в искусстве и технический «прогресс» в полиграфическом производстве, сводившие на нет ремесло созидателя. Севка не давил собеседника своими знаниями, а лишь экономно выпускал сильные стрелы, разжигавшие фантазию впечатлительного человека, каким я был в то время.
Встреча с оптимистом Освером была почти случайной, — подумаешь, десять дней командировки и разговоров. Мы договорились встретиться еще раз, но встреча не состоялась.
Пустяк, возведенный в закон.
Освер оказался прав. Мои рисунки с видами химкомбината Ирка не стала смотреть. Затраты на поездку были списаны и подшиты. Оставалось туманное воспоминание о европейской Риге, зеленых дубравах Литвы и бородатых староверах Двинска, говоривших на базаре «битте» и «данке шен».
Свободное копирование
