***
Разливающийся по стране капитализм – порождение перестройки, не оставил без внимания и нашу живописную улицу. «Кто был никем, тот станет всем» - напевали новоиспечённые буржуи, переиначивая смысл революционной песни шиворот навыворот. Приватизировались магазины, многоэтажные дома и целые кварталы Арбата. Бывших советских граждан с их небольшими доходами выселяли из центра Москвы, выкупая их жилплощадь по любой цене, желательно, конечно, подешевле. Одиноких спаивали, давали подписывать документы на продажу квартиры и вывозили в наспех купленные для них бросовые комнатушки в отдалённых областях. Не обходилось и без жертв. Печальные многочисленные картины того времени не обошли стороной и меня. Но почему-то больнее всего вспоминаю, как у мусорного бака, заваленного сверху и вокруг, стоял пожилой интеллигент. Он был высоким, стройным и неплохо одетым. Видно было, что он ещё не привык питаться с помойки, но острая нужда заставляла пользоваться таким горьким способом. С минуту человек рассматривал содержимое бака, потом всё-таки нагнулся, преодолевая внутреннее сопротивление, и благородная голова скрылась из глаз. Когда он выпрямился, в руках его был заплесневевший хлеб и ещё что-то. Человек повернулся и стал уходить. Я не знал, чем помочь: при себе не было ни денег, ни продуктов. Но желание как-то поддержать беднягу вырвалось наружу.
- Постойте! – крикнул я интеллигенту. Он повёл было головой на звук, но не оглянулся. Он вообще не смотрел по сторонам. Похоже, что этот некогда занимавший неплохую должность человек, наверняка бывший в респектабельном коллективе, оставшись в трудное время в одиночестве, напрочь разуверился во всех и наглухо ушёл в себя. Может быть, и по характеру был не очень общительным. Весь мир для него оказался за железной стеной отчуждения. И сколько таких бедолаг развелось по всей стране!
Одно время мне казалось, что вышибленные из привычных сёдел люди вынуждены будут собраться в коллективы, чтобы вместе начать совместную жизнь и деятельность. Кругом пустовали поля и леса. Из Истории мы знаем, что большие народы под нажимом жестоких обстоятельств периодически переселялись, причём иногда – на большие расстояния! Когда я читал об этом, меня всегда умиляла фраза: «пошли и сели по реке такой-то». «Пошли и сели»! Легко сказать! На самом деле это – тянущиеся по бездорожью обозы со стариками и детьми, со скотиной, идущей следом, с домашней птицей и домашними животными, с ограниченным запасом продовольствия и одежды! С ночлегом на телегах и под ними! С болезнями, с массой лишений и неудобств! Но на всём пути - впереди скачут парни и молодые мужчины, посылаемые в разные стороны для разведки маршрута. А в обозе – старейшины, помогающие принимать решения. И так - день за днём, неделя за неделей поисков! Первым делом должна быть река с хорошей водой, с рыбой и крепкими удобными берегами. Потом – почва, окрестности… Наконец из многих мест выбирается лучшее. И первый топор начинает валить первое дерево для жилища. За ним – второй, третий… Начинается новая жизнь! Вот и «сели по реке…»
Но это было, если можно так сказать – «на заре туманной юности» народов. Цивилизация размягчила былой дух человека и его способность принимать адекватные решения в каждой конкретной ситуации. Вместо того, чтобы начать строить новые деревни, пусть даже для начала - с землянок, выброшенные за борт «перестройки» люди предпочли драки за мусорные баки, за вонючие чердаки и подвалы. Правда, вдоль железных дорог, на подъезде к крупным городам, собирались кучки бездомных и безработных, но их организации хватало лишь на то, чтобы построить рыхлые сооружения из картонных коробок, напичкать их выброшенными "цивилизацией" матрасами и одеялами, и готовить на кострах что придётся. И тем не менее даже в таких спонтанных коллективах появлялись лидеры, подчинявшие себе остальных. И такие вожди достигали неплохих результатов в своём узком кругу! Но государственный масштаб был им не по плечу.
Определённых успехов добивались и пройдохи. Так, на Арбате внезапно появилась некая фирма «Наши имена» по увековечиванию личностей прямо на пешеходном тротуаре. Для начала эти деловые люди выбрали участок мостовой рядом с театром Вахтангова. Они сразу же вмонтировали в брусчатку первые четыре плитки как рекламные, на которые показывали пальцем, и уговаривали людей запечатлеть себя или своих близких. Их совершенно не интересовало, кем является человек, имя которого будет золотом выбито на Арбатской плите. 100 долларов – и любой мог красоваться на мраморном квадрате 40х40 см., за 400 долларов известность возрастала до размеров 80х80 см. Кроме имён можно было заказать любой текст, вроде «Юльчик, выходи за меня замуж». На будущее планировались и нецензурные тексты, правда, на первых порах с заменой одной буквы каким-нибудь символом или значком. Кого-то забавляло такое нововведение, кого-то эта плиточная клоунада оскорбляла. Идущие по Арбату туристы, попадая с разгона на именные плиты, в растерянности не знали, как им быть. Одни из них прыгали, как в классики, чтобы не наступить на фамилии под ногами, другие пытались обойти диковину и сталкивались с пешеходами. А некоторые специально замедлялись, чтобы с наслаждением пошмыгать башмаками по новоявленным долларовым «звёздам». В густом потоке людей возникали хаос и перепалки. Всё это выглядело недостойным России!
Мы с друзьями задумались, как остановить превращение глубоко исторической улицы в некое подобие забора? Ведь «именной квартал» стал стремительно разрастаться! Всё чаще и чаще приходили люди, спрашивающие:
- Где здесь увековечиваются?
Внезапно пришла идея. Собрались три квартала художников, пригласили торговцев сувенирами. И решили мы затею с плитами этак шутя переименовать. С этого времени пошло: как только задавали вопрос по конторе с именами, мы переспрашивали:
- Вам к могильнику, что ли?
С радостных и оживлённых лиц мгновенно слетала улыбка. Люди в шоке замирали: а ведь действительно эти плиты напоминали о грустных местах. И кто бы мог подумать! – через некоторое время желающие убрать свои именные плиты стояли в новой очереди! Они снова платили по тому же тарифу, по которому увековечивались! А немного погодя Арбат перемостили, в результате чего от именных плит не осталось и следа.