Арбат. Воспоминания художника - 32

Арбат. Воспоминания художника. Часть 1. Глава 17

           Арбат. Драка Серёги с Мишей. Могильник. Как убрали плитки с Арбата. Бельмондо и Жерар Депардье. Дочь Радж Капура.

    Когда человек попадает в незнакомый коллектив и пытается определить его внутреннюю иерархию, первые логические вычисления могут привести к роковым ошибкам. Схлопотать проблемы можно и ошибившись в начинке каждого отдельно взятого человека.

      Арбат в плане психологического практикума – идеальное место! И убедиться в этом мне пришлось с самого первого дня работы в так называемой «Мастерской под открытым небом». Основной костяк художников постепенно закрепил несколько общих правил, опирающихся на равенство. Любой коллега, поставивший этюдник в рабочее положение, автоматически становился хозяином этого места на весь день. Но ведь всегда найдётся тот, кто из всех равных – ровнее! Первым таковым у нас оказался Жорик, человек в  возрасте, плотный, седоватый и хитроватый. Когда он приходил раньше всех и занимал одно из своих любимых мест, никто не возражал: как-никак - старожил. Но когда Арбатские давно были в работе и появлялся Жорик с претензиями на желаемые квадратные метры, порой разгорались конфликты. Из тех, кто не спешил уступить ему место, лидировал знакомый нам Сергей. С ним-то в первую очередь и решил разобраться «ветеран». Но как? Жора в задумчивости чесал пятернёй свою седую бороду и щурил глаза. Мелкие пакости, которыми он иногда забавлялся, перестали тешить его, как раньше. Нужна была крепкая и решительная атака! Однако сам Жорик отменными боевыми качествами не обладал. Да и не в его правилах было подставляться в шумных конфликтах. Оставалось найти достойного исполнителя своего недостойного замысла. Так отыскался некий Миша. Да какой! Медведь! Миша был мастером спорта по боксу в тяжёлом весе и носил самый что ни на есть чёрный пояс по карате. Прямолинейный во всех отношениях, этот «чёрный боксёр» почему-то обожал Жору с его кажущейся беспомощностью и помогал ему во всех проблемах. Вот и теперь: после короткого, но эмоционального инструктажа своего подопечного, Миша решительно направился к Сергею, который как раз в это время выводил карандашом портрет китайца, сидящего рядом. Незадолго до этого прошёл хороший дождь; и художник, и модель сидели на походных стульях среди неглубоких, но широких луж. Сергей мурлыкал песенку, а китаец наполовину спал, умиротворённый теплом и тишиной. Вдруг глаза его стали округляться шире европейских, что привело Сергея в замешательство: как исправлять уже нарисованные специфические контуры? Сзади стремительно приближались шум движения, плеск и дыхание. Это Михаил, сверкая ненавистью и брызгами, не разбирая болот, шёл курсом на Сергея. Тот хотел оглянуться, но не успел. Боксёр яростно, со всего размаха ноги провёл боковой в голову, и художник, перевернувшись несколько раз, оказался в пяти метрах от этюдника. Удивительно, что Сергей не только остался в сознании, но и вскочил, не потеряв ориентации! Вот что значит с детства спать на сеновале, на свежем воздухе, прыгать с обрыва в реку и кувыркаться в разнотравье! Он тут же уверенно пошёл на Мишу, хотя боксом никогда не занимался. Разве что побывал в двух-трёх деревенских потасовках. Миша встал в стойку и приготовился сделать из Сергея показательную отбивную. Но дальнейшее повергло в шок всю Арбатскую публику, в том числе и художников, немедленно бросивших работу и превратившихся в эмоциональных болельщиков. Сергей повёл атаку настолько быстро и сумбурно, наносил удары кулаками с такой частотой, что, привыкший к нормальному боксу и традиционному карате, Миша стал отступать. Он не успевал использовать классические стойки и удары: Сергей обрушивался на противника с невероятной энергией! При этом художник раз за разом бил в нос, в челюсть, в глаз и куда придётся. Миша закрывался, наклонялся, но это его не спасало: Сергей пробивал все испытанные защиты мира своей спонтанной молотилкой. Непредсказуемость и темп его маневров лишали противника возможности собраться и построить приемлемую оборону. О нападении уже и речи не было! Через несколько минут мастер спорта по боксу закачался, глаза его бессмысленно поплыли. Тут Жора, бегавший вокруг дерущихся, прикинул, что нужно ловить последний шанс, чтобы завалить Сергея вдвоём. И он сам(!) бросился на обидчика! Но опоздал: Миша уже ничем не мог помочь другу. Разгорячённый Сергей отвесил Жоре звонкую оплеуху, потом схватил за бороду и оторвал её почти всю! Он растерянно посмотрел на столь редкую добычу и с отвращением швырнул её в воду. Белый пушистый парус под лёгким ветром заскользил по луже к ручью, бегущему вдоль улицы, и исчез за сувенирными ларьками. Жорик едва успел подхватить оседавшего Михаила, отвёл его в сторону, и обладатель чёрного пояса грузно рухнул на скамейку.

     Сергей вспомнил про китайца и повернулся в его сторону. Тот сидел, не шевелясь, на прежнем месте и в свою очередь не сводил с него округлившихся глаз, напоминая Ивана Грозного, убившего сына по версии картины Репина.

Арбатский мастер на все руки подошёл к нему, шокированному только что увиденным, и похлопал по плечу:

- Нихао!

Гость из поднебесной стал успокаиваться и глаза его постепенно вернулись в косую линию. Сергей сел к этюднику, добавил несколько штрихов к портрету и показал результат.

Китаец даже не взглянул на лист, а только спросил:

- Сикоко ситоит?

Сергей не успел назвать цену, как немедленно получил на руки сумму, значительно превосходящую обозначенную.

- Мне лишнего не надо! – воскликнул ошарашенный художник. Но обладатель портрета начал быстро кланяться и пятиться в сторону метро. Потом он повернулся и взял резвый темп, то и дело оглядываясь до тех пор, пока не скрылся в конце квартала.

- Жаль человека, - подумал Сергей, - не скоро он теперь снова нарисуется на Арбате.