Воссоединение

Воссоединение

 
 Не рифму, а чувство нежданное
 В стихи не вместить — размер тесен.
 Неужели ты, мечта долгожданная
 Пришла на зов моих песен?
 ( Павел Арманд )
 

 Любимый Павлуша!
 
 Что-то нет от тебя вестей. Я схожу с ума, если он у меня есть. Ради Бога, напиши мне, как твое самочувствие, как здоровье и жизнь. Нет сил сидеть и ждать, когда придёт долгожданное письмо.
Умоляю, напиши что-нибудь.
07.04.1953.

Из воспоминаний Мамы.
 Когда муж позвонил и сообщил, что переезжает с вещами, я от радости только что не запрыгала на одной ножке. Наконец-то! А то который год никакой определённости. Ренешка уже подросла, а отца знает, в основном, по портрету, который висит у неё над кроватью. Она недавно сказала, что это, наверное, Бог. Потому что у бабушки в изголовье икона Спаса. А у неё –отцовский портрет.
 Уже шесть лет прошло с тех пор, как он сделал мне предложение выйти за него. А развод получил только полгода назад. Вера что-то всё крутила. Детей у них не было, она сама его оставила, и он не предвидел никаких осложнений. А вышло всё не так. Ладно, всё осталось позади. Как счастливы были мальчики, когда он их усыновил. Они сразу же стали называть его папой. На студии заведующая отделом кадров Зуева, очень противная тётка, спросила его: –Это правда, что вы хотите усыновить Ольгиных детей? А он ей ответил: – Не стоит так говорить — Ольгины дети. Теперь это мои дети. »
 Какое счастье, что врач уговорила меня оставить жизнь моей ненаглядной доченьке!»
 Узнав, что мама хотела избавиться от беременности, я поняла, почему первым запомнившимся мне ощущением был страх. В это трудно поверить, но с тех пор, как я себя помню, в раннем детстве, я прямо физически ощущала за своей спиной бездну небытия. Меня охватывала тоска, хотя в семье всегда царила весёлая творческая атмосфера. Возможно, где-то на подкорке остался тот разговор мамы с врачом, когда решалось, буду я жить или не буду.
 Мама говорила мне, что узнав о переезде мужа на работу в Ригу, она пошла в церковь Александра Невского на углу улиц Ленина и Лачплеша и поставила свечку Богородице.
 – Прошу тебя, Пресвятая Богородица, спаси нас! Я столько натерпелась от жизни! Позволь мне немного побыть счастливой. Я верю, что теперь всё будет очень хорошо. Жаль только, что мы не будем носить обручальные кольца. Муж сказал, что мы не можем повенчаться, потому что он коммунист. Прости нас, спаси и сохрани! Помоги мне, Матерь Божья! 
 

  Из воспоминаний Отца.
 

На «Мосфильме» перед отъездом встретил актёра Владлена Давыдова. Сказал ему, что еду в Ригу работать. Владлен сделал большие глаза: они же там националисты, обстановка неприятная, трудно вам будет. Я успокоил его. Как–никак, мне уже довелось работать на Рижской киностудии. Отношения сложились неплохие. Так что, счастливо оставаться в Москве!
 На другой день после приезда я приступил к работе. Из литературного сценария по мотивам рассказов классика латвийской литературы Рудольфа Блауманиса нужно было сделать сценарий режиссёрский. Предстояло подобрать на роли актёров, выбрать для съёмок наиболее красивые места в окрестностях Риги, познакомиться с оператором и художником. Со сценаристами мы уже работали вместе, и неплохо понимали друг друга.
 Ольга заявила, что дочка будет всюду ездить с нами. Никаких детских садов. Никаких бабушек и нянь. В прошлом году моя тёща потеряла ребёнка на пляже в Лиелупе, и дочка нашлась только через несколько часов. В детском саду на соседней станции Булдури. Оказывается, она брела вдоль моря в поисках бабушки, пока не прибилась к детям с воспитательницей. Воспитательница оказалась неравнодушным человеком. Она взяла нашу дочку в группу, её накормили кашей и положили спать, предварительно сообщив в милицию о потеряшке. Ольга, узнав о происшествии, уехала с работы и примчалась на взморье. Конечно, первое, что она сделала — отправилась в милицию. Там дали адрес детского сада. Сонную Ренешку в детсадовской ночной рубашке предъявили взволнованной родне. Увидев своих, она радостно воскликнула: –Вот и мама нашлась!
 Как хорошо, что она зародилась в Ленинграде. Это даже символично. В Ленинграде я был счастлив. В Ленинграде я был на грани смерти. В Ленинграде я дал начало новой жизни — твоей жизни, дочка.