Любовь и Вера

Любовь и Вера.

 Мы любили в тяжёлые годы
 Знали мало мы радостных дней
 Наша юность прошла, пронеслась непогодою
 Как метель по просторам полей.
 (Павел Арманд)

 Когда вышла книга кумира публики актёра Александра Ширвиндта «Проходные дворы биографии», мне позвонила знакомая : Что же ты молчала о том, что твой отец имеет отношение к семье Ширвиндта? » Я нашла в интернете биографическую книгу всенародно любимого артиста и стала искать там нашу фамилию. Ну и, наконец, вот он, эпизод, относящийся к Павлу Арманду. Рассказывает жена Александра Ширвиндта Наталья Николаевна Белоусова, она же Тата.
 «Моя мама училась во ВХУТЕМАСе. Там учился и её брат, ставший потом архитектором. Там он влюбился в очень красивую девушку, Манечку, как мы её звали, Арманд, племянницу Инессы Арманд. Её брат Павел Арманд был влюблён в мою маму, а поскольку любовь была безответной, даже пытался стреляться. Он был режиссёром и сценаристом, написал песню «Тучи над городом встали», которую пел Бернес. »
 Тата сильно сократила свой рассказ. Её брат Владимир Владимирович Семёнов –Прозоровский не только был влюблен в Манечку Арманд, но и женился на ней. Во Вхутемасе в начале 20–х годов образовался своеобразный семейный клан. Там же училась Варя Арманд, дочь Инессы Федоровны, и её муж, впоследствии Народный художник СССР Яков Ромас. Там же учился Вадим Арманд, двоюродный брат и Вари, и Манечки. И там же учился мой отец Павел Арманд, который действительно без памяти влюбился в Светлану Семёнову. Все они дружили по–семейному и много времени проводили вместе. Отец рассказал мне об этой своей любви, которая не отпускала всю его жизнь. Говорил, что это он сам, на беду, познакомил Светлану со своим другом Николаем Белоусовым. И Светлана, которая никак не отвечала отцу взаимностью, неожиданно вышла замуж за Белоусова. Родственники мне объясняли эту историю так: Светлана была сильной личностью, и ей нужен был муж, которым она могла бы руководить. Павел на роль мужа не годился. Он был благороден и скромен, но не слаб характером. Иначе ему бы никогда не стать кинорежиссёром. Как писал Анджей Вайда об этой профессии, нужно быть наполовину поэтом, а на другую половину капралом.
 Бывая в Москве, отец общался с семьей Белоусовых. У мужчин в этой семье были забавные имена. Мужа Светланы Николая среди своих называли Кока, а их сына Володю, брата Таты — Вока. Кока с Вокой однажды были у нас в гостях в Риге — два высоких красивых человека с добрыми и благородными лицами.
 Однажды отец зашел в комнату, когда я играла на рояле. Разучивала пьесу «Подснежник» из «Времён года» Чайковского. Сел в кресло, долго смотрел на меня. Потом сказал: – Ты мне напомнила Светлану. Я любил смотреть на неё, когда она музицировала.
 И я готова поклясться, что заметила в угле его глаза набежавшую слезинку.
 Отцовская первая взрослая любовь навсегда оставила на его душе след горечи. Он не забыл Светлану до самой смерти, хотя сотни раз влюблялся и был трижды женат. «И, клянусь, я тебя до могилы не забуду никогда». 
Мне всегда хотелось понять, что же такого особенного было в этой женщине. Но, прежде чем нашла ответ, прочитала у Ширвиндта ещё кое–что, имеющее отношение к нашей семье.

 Автор вспоминает, как он вместе с другом прогуливал уроки в кино, переходя с сеанса на сеанс. Смотрели они в ту пору фильм «Танкер «Дербент». Уж не знаю, запомнилась ли школьнику песенка, которую поёт матрос своей любимой. «Ясный месяц по небу гуляет, в небе звёздочка светит едва. Сердцу больно в груди, но никто не узнает про любовь роковые слова». Песню эту специально для кинофильма по заказу режиссёра написал Павел Арманд. И ещё мне попался в книге такой анекдотец. Ширвиндт играл в каком-то спектакле роль короля гавайской гитары Джона Данкера. И вот в Ленинграде подходит к нему, как пишет Ширвиндт, низенький лысый еврей с оттопыренными ушами и благодарит красавца Ширвиндта в белом костюме и с перстнем на пальце за то, как он замечательно сыграл его, Данкера. Ох, уважаемый Александр Анатольевич, обманул вас тот человек, бесстыдно обманул. Это был никакой не Данкер.
«Ленинградец Джон Данкер, во фраке, с прямым пробором в густых волосах, играл на только что ставшей у нас известной гавайской гитаре. Ее поющий, чуть–чуть носовой звук придавал выступлению необычный, экзотический характер... «Красавец мужчина, покоритель женских сердец». Артист, появившийся со своей гавайской гитарой на советской эстраде во времена НЭПа, являл своим костюмом, внешним видом, набриолиненным пробором подчеркнутую элегантность...» В начале шестидесятых, когда меня познакомили с Джоном Данкером, я была разочарована. К тому моменту я уже прочитала повесть Бориса Балтера «До свидания, мальчики!», где артист выведен как обольститель юных поклонниц. Но передо мной стоял совершенно другой человек. Король гавайской гитары на самом деле носил имя Иван Николаевич Соколов, был он русопят (устаревшее слово, но очень понятное — русский до самых пят) худощавый, с покрытой веснушками бледной кожей. Поредевшие седые волосы. Серый джемпер, коричневый в мелкую клетку пиджак. Экзотического в нем если что и было, так это коллекция гавайских гитар на стенах в его квартире. Откуда я это знаю? Да знаю. Не раз потом общалась — и дома у него в Ленинграде бывала, и за нашим семейным столом мы сиживали, и в больничной палате у отца встречались. Данкер с 1955 года был женат на той самой пианистке Вере Арманд. На которой в 1933 году женился мой отец. После развода Вера Константиновна Кравцова оставила себе нашу фамилию. Когда ей было уже за семьдесят, она призналась мне, что вышла за Данкера, потому что у него никого не было из родни, а за моим отцом вечно тянулся целый хвост своих и приемных детей, и к тому же он витал в облаках, а ей приходилось думать о благосостоянии. Данкер оправдал её надежды. Пара жила на широкую ногу в своё удовольствие. Предметом их забот был разве что добрый пёс породы эрдельтерьер, которого оба обожали.
Так что низенький лысый еврей из байки Ширвиндта просто какой-то жалкий самозванец, не имеющий отношения к Джону Данкеру.
 Овдовев, Вера осталась с крупным по тем временам состоянием. Квартира в центре Ленинграда, дача в Эстонии, машина и даже яхта. Иван Николаевич Соколов умер в 1966 году в возрасте 70 лет. А через несколько лет после его смерти Вера Константиновна вышла замуж еще раз, за своего соседа, который был её моложе на 20 лет. Он навещал нас с мамой, и, к нашему изумлению, жаловался на свою жену, которая флиртует с его друзьями. Вера до самой старости оставалась очаровательной женщиной, с которой было интересно общаться.
 Имя Веры Арманд включено в Утесовскую энциклопедию. Там написано, что она концертмейстер, композитор и автор песен. В 1986 году она совершила, можно сказать, музыковедческий подвиг.
 Отец Веры, Константин Кравцов, имел прямое отношение к организации выступления Шаляпина перед моряками в Севастополе летом 1917 года. Кравцов был главным регентом Черноморского флота. Когда к отдыхавшему в Нижнем Мисхоре Шаляпину явились революционные матросы и попросили дать концерт по случаю открытия Клуба Армии и Флота, певец ответил: –Я бы рад, но у меня здесь нет ни оркестра, ни хора, которые надобны для исполнения моего нового произведения «Песня революции или Свободный гражданин.» Тогда и появился в этой истории Константин Кравцов. Хор регентов под его управлением часто по вечерам выступал на Приморском бульваре. Исполнялась патриотическая музыка. Народ валил валом на эти концерты. Шаляпин и Кравцов обсудили имеющиеся у них возможности. Оказалось, что можно устроить грандиозное представление под открытым небом в павильоне для концертов симфонической музыки. В распоряжении Шаляпина оказался оркестр Черноморского флота из 120 музыкантов. Шаляпин лично прослушивал голосистых моряков на кораблях и отобрал для хора сто человек. Две недели шли репетиции. Тем временем вокруг павильона сооружали трибуны для зрителей. С разрешения Шаляпина 8 июля 1917 г. «Крымский вестник» печатает объявление о предстоящем 11 июля концерте в 7.30 вечера и распределении сбора: половина – Клубу армии и флота, другая половина – в пользу народных университетов и раненых инвалидов. В утреннем выпуске в день концерта напечатано: «Шаляпин участвует в этом концерте совершенно безвозмездно и весь сбор отдает на нужды матросского и солдатского клуба, инвалидам и народному университету г. Севастополя. Поэтому пусть помнят граждане, что, посещая этот концерт, они не только получают огромное эстетическое удовольствие, но кроме этого оказывают посильную помощь и поддержку тем организациям, которые не могут не встретить горячего сочувствия среди самых широких слоев населения г. Севастополя».
 Какое отношение ко всему этому действию имела вторая жена моего отца? Девятилетняя дочь главного регента Вера Кравцова вместе с мамой бывала на репетициях исторического концерта Шаляпина и на самом представлении. В 1986 году Вера Константиновна помогла восстановить текст и музыку песни, которую написал Фёдор Иванович Шаляпин после февральского дворцового переворота 1917 года. Напела мелодию по памяти.
 У отца была благородная манера сохранять добрые отношения со всеми его возлюбленными, что, конечно, не радовало мою маму. Папа любезно приглашал их всех погостить к нам в Ригу. Вера Константиновна и Иван Николаевич, он же Джон Данкер, узнав о тяжелом состоянии отца, приехали в Ригу и ходили навещать его в больницу. Получив извещение о смерти бывшего мужа, Вера приехала со своей эстонской дачи на похороны. На поминках она сидела рядом со мной и гладила мою руку. Потом, выпив пару рюмочек, стала рассказывать, как они с моим отцом были крепко влюблены друг друга. Это была правда. В бумагах отца я нашла его письмо к бабушке Рене, написанное по–французски. Он в это время находился на съёмках в Одессе. Папа пишет: «Любимая мамочка, скоро Вера через Москву поедет на гастроли в Одессу. Но к большому сожалению, мы с ней не встретимся, потому что переезжаем на съёмки в Бахчисарай, а оттуда в Ялту. Вера зайдет навестить тебя. Пожалуйста, когда увидишь, крепко поцелуй её от меня. Твой любящий сын Павел.»
 С Верой я потом встретилась ещё несколько раз в Ленинграде после смерти Ивана Николаевича. Надо сказать, что она была весёлой вдовой. По случаю моего приезда мы выпили с ней по рюмочке, и она принялась мне рассказывать о прошлом. От неё я почерпнула ценные сведения о жизни семьи на Воздвиженке 13.
 Оказывается, бабушка Рене готовить совершенно не умела, за исключением той самой яичницы по-английски. Но у неё еще с дореволюционных времен жила кухарка Василиса. Бабушка Рене заказывала на завтрак либо омлет с вареньем из чёрной смородины, либо овсянку, на обед предпочитала молочный суп с овощами и различные пудинги, а на ужин бывали котлеты с гарниром из цветной капусты в сухарях. Рядом с домом располагался арбатский рынок, куда Василиса ходила два раза в неделю со списком, который ей составлял под диктовку бабушки Рене Борис Николаевич. Напомним, что бабушка Рене не очень хорошо владела русским языком. Я расспрашивала родню, действительно ли в Москве в 30–е годы было такое роскошное питание. Они утверждают, что работающие специалисты могли себе позволить держать прислугу и покупать всё на рынке.
 Оформив брак с Верой, папа переехал в Ленинград. Его старый товарищ кинорежиссер Сергей Юткевич предложил работу на «Ленфильме». Молодые поселились в комнате, которую дали отцу, в коммунальной квартире в доме возле Пяти углов. Он был влюблен без памяти. Даже позабыл про Светлану Белоусову. Супруги часто были вынуждены расставаться. Отец уезжал в киноэкспедиции, Вера– на гастроли.
 Вера рассказала мне некоторые подробности о работе отца в тот совместный период их жизни. В 1936 году Сергей Юткевич пригласил его сорежиссёром на фильм «Шахтеры». Сценарий написал Алексей Каплер, которого через несколько лет арестуют за роман с юной Светланой Сталиной, без памяти влюбившейся в обаятельного и талантливого кинематографиста. Сюжет был незатейливым. Начальник шахты Чуб ( его сыграл ленинградский актер Юрий Толубеев, которого зрители моего поколения помнят в колоритной роли могильщика у Г.Козинцева в фильме «Гамлет») подыгрывает троцкистам и бандитам, затесавшимся в шахтерский коллектив. Ему противостоит коммунист, присланный в шахту по направлению обкома. Разумеется, в финале побеждают здоровые силы шахтерского коллектива. Отец согласился. Он не представлял себе, насколько тяжёлой окажется для него эта работа. Съёмки проходили в Донбассе, прямо в шахте. Вся съёмочная группа покрывалась за день угольной пылью. Съёмки были не совсем безопасными. В кадре постоянно носились вагонетки, от которых приходилась оберегать оператора с камерой. Чем конкретно пришлось заниматься отцу? Правильный ответ – абсолютно всем. Такой человек–оркестр на съёмочной площадке. После этой работы у отца появились новые друзья — Марк Бернес и Зоя Фёдорова. У Бернеса была первая большая роль в кино – он играл шпиона. До этого актёр снимался в эпизоде в картине «Заключенные». После съёмок в Донбассе отец снова встретился с Марком Бернесом и Зоей Фёдоровой уже в Ленинграде во время работы над новым фильмом – «Человек с ружьем».