После этого я пошел принять душ. Были хорошие душевые посреди города, дешевые, и я всегда раза два-три в неделю хаживал туда. Приняв душ, я уехал домой и лег спать прямо одетый. Когда я проснулся, то сообразил, что проспал: ведь Толль с женой пригласили меня на ужин.
Когда я позвонил и дверь открылась, то вспомнил: забыл, что все будут в смокингах! Ведь приглашены несколько дам, т. е. Ирина Вергун, старшая дочь Окунева, Ирина, и еще одна девушка — все в длинных платьях, Николай Петрович в смокинге, Ирина Владимировна, жена, в вечернем платье. Георгий Михайлович Катков в смокинге, Гаврилов тоже в смокинге! А я один Бог знает в каком костюме… Даже не в лучшем, а в рабочем. Я вырвался, сказал: “Сейчас вернусь!” Но меня схватили и никуда не пустили, заставили пить, и тут последовал еще один удар: подали раков, а я не знал, как их есть! То, что я не знал, как управиться с вареными раками, никак нельзя было показать: торжественный ужин в честь молодого доктора, а он держится дурак дураком — явился не переодевшись, да еще раков есть не умеет! Но мы выпили чего-то крепкого и приятного, так что все восстановилось и жаркое пошло уже совсем хорошо… Особенно приятно было, что кончилась эта каторжная штука, что вы получите звание доктора философии и вас все будут именовать “пане докторе”.
Как потом оказалось, началась совершенно новая глава в моей жизни, ибо чехи очень любят чины, почитание, и “пане докторе” — это было уже нечто. И это “пане докторе” осталось со мной на всю жизнь, потому что я никогда так и не сделался профессором, оставшись с этим благоприобретенным званием доктора…
На другой день я получил официальное извещение из деканата: доктор Морхан, очень милый, любезный и веселый чех, извещал меня, что присвоение мне звания доктора философии произойдет 30 июня в Большом зале университета. При этом он сделал приписку, прося как можно быстрее вступить с ним в контакт.
Я отправился к нему на следующее утро, и он встретил меня с улыбкой: “Поздравляю вас со сдачей экзаменов, теперь скоро мы вас сделаем коронованной особой, но прежде вы должны мне доказать, что вы родились”. И он принялся хохотать. Так называемый по-чешски “крестный лист” (акт о моем крещении) у меня не сохранился: все мои документы вместе с родительскими пропали в день погребения моей сестры в январе 1920 года, когда маленький чемоданчик с нашими деньгами и бумагами был украден. Я объяснил ему это. Он порекомендовал обратиться к православному епископу. Я пришел к владыке, пригласил его на торжественную церемонию и просил оформить документ. Владыка такие документы уже неоднократно оформлял, и все было готово через пятнадцать минут.
Свободное копирование
