Особенно памятен для меня день 27 мая 1944 года. Полки нашей дивизии держали в окружении Ковель. Наша минометная рота находилась западнее города. Накануне я был в ночном дежурстве. Рано утром от города послышались три пушечных выстрела, и над нами разорвались три снаряда с оранжевым дымом. Мы поняли, что это сигнал противника к атаке. Тут же к нам с тыла полетели танковые снаряды, один из которых попал в нашу соседнюю огневую точку, начисто выбив вместе с минометом весь его расчет.
Одновременно с тыла в нашу сторону из невысокого леса направилась группа стреляющих по нам немецких танков. Оставив все, мы бросились бежать к реке Турье. Помню, что перед рекой, слева от нас на песчаном холме, была деревянная церковь (возможно, костел). Мы уже начали снимать брюки, как нас настигли немецкие автоматчики. Брюки были ватные, не на пуговицах, а на завязках, и мы ринулись в воду. К нашему счастью, на том берегу окопалась часть нашей пехоты, которая задержала автоматчиков, но берег оказался крутым и они не давали нам на него подняться. Мы просидели в воде до темноты. Спасибо ватным брюкам: они, хотя и немного, но тепло сохраняли. Тогда немало наших бойцов, убитых и раненых, ушло под воду; Турья унесла их вниз (по течению). Оставаясь в воде по пояс, я залег за выступ отвесного берега. Это, возможно, спасло меня от пуль. Хорошо еще и то, что немцам было не до нас — они укрепляли осажденный город.
Здесь я пережил второй разгром своего минометного взвода. Первый я уже описал — это было на Западном фронте летом 1943 года, перед тяжелым ранением. Второй разгром тяжело ранил мою душу.
Выбравшись из воды, мы вскоре встретили так называемый «Заградотряд», который помог найти сохранившееся ядро нашего полка. Как потом выяснилось, прорыв блокады Ковеля осуществлял корпус Гудериана, насчитывавший до 400 танков.
Сейчас я удивляюсь, как после сравнительно недавних тяжелых операций голеностопного сустава, еще не совсем зажившего, после такой холодной и длительной ванны не простудился. Видно, в организме тогда было много адреналина и других защитных факторов, которые помогали нам выживать и успешно воевать.
После такого разгрома нас отвели в тыл на формирование, после чего мы освободили Ковель и подошли к последнему укрепленному плацдарму немцев у нашей Государственной границы — Западному Бугу. Штурмовать этот плацдарм начали в июле 1944 года. Накануне дня штурма, мне помнится, к вечеру 6 июня в окопы к нам пришли представители Политотдела дивизии с газетой «Правда» и предложением для желающих перед таким ответственным боем стать кандидатами ВКП(б), что я и сделал; соответственно, с октября 1944 года стал коммунистом. Партийный билет бережно храню до сих пор. На второй странице газеты «Правда» была помещена статья Т. Д. Лысенко, о чем речь предстоит особая.
А пока хочу сказать: все описать, что повидал и испытал в этой войне каждый из нас, фронтовиков, теперь, пожалуй, невозможно. За это время многое забыто, да и писать об этом скоро будет некому: очевидцев и участников ее становится все меньше и меньше. Некоторые хорошо запомнившиеся эпизоды и события все же опишу. При наступлении по территории Польши в конце лета 1944 г. во время небольшой остановки в одном городке мы увидели остатки костела — от него сохранился лишь иконостас с органом и мехами наверху. Мы забрались к нему втроем. Один из нас, старший лейтенант Гриша Левкович, хорошо игравший на рояле, попробовал. Мы стали качать меха — получилось. Тогда он заиграл. Особенно хорошо он играл «Ases Tod» — «Смерть Азы». Это было ранним утром, среди развалин! Мы так увлеклись, что не заметили, как около разрушенного костела собралась порядочная толпа мирных жителей. К сожалению, вскоре последовал сигнал к выступлению.
Свободное копирование
