Песни

П е с н и

 Гороскопы, хиромантия, мистика, метафизика. Есть массы людей, которых от всего этого воротит. Перейдем к простому, конкретному. К песням (анекдот: «Поговорим о прекрасном!» - «У вас глисты есть?» - «Нет!» - «Ну вот и прекрасно!»).

 Новых песен я не знаю и не слушаю. Так, иногда бардов. Щербаков, Шаов.

 А вспоминаю, когда-то, в те еще времена, я песни любил.

 Не только Булата Окуджаву практически полное собрание песен, но вообще песни любил. Самые лучшие песни на свете. Их мало было, я пожалуй все наизусть и знал. Замечательные были песни. Никаких изъянов в них я не видел, никакой критики даже мысленно не допускал... Может именно поэтому я был изумлен, когда началась газетная травля, повальная критика скандального «Мишки».

    Мишка, Мишка, где твоя улыбка,

    Полная задора и огня?

    Самая нелепая ошибка, Мишка,

    То, что ты уходишь от меня.

    Я с тобой неловко пошутила,

    Не сердись, любимый мой, молю.

    Ну не надо, слышишь, Мишка, милый.

    Я тебя по-прежнему люблю.

 Рифма конечно примитивная. И смысл. В смысле смысла мало, и он вообще какой-то неоднозначный: «Я с тобой неловко пошутила». Над его носом, фамилией – Зус пошутила? Или с кем-то другим над ним пошутила? Тогда это называется по-другому. Не в этом дело.

 Эту простенькую мелодию крутили на танцах, у нас в школе на танцах она была самой популярной, и вдруг какую газету не откроешь, а там самые главные, самые заслуженные и поэты, и композиторы, и сами певцы: пошлость, несовместимо с моральным кодекском строителя коммунизма, гнусность, - как с цепи спустили.

 Еще на семь мраморных слоников на комоде. И на лебедей на ковре. Характерная черта того собачьего времени – спускалась директива, и все на одного. Ату его!

 Что? За что? Стоит ли того? Никто не спрашивал – гони его.

 Посмотрите какие гнусности, стыдные гнусности говорил уважаемый, вроде, писатель Валентин Катаев про Михаила Зощенко, про Ахматову, когда партия сказала: «Ату их!».

 Сурков, Горбатов, Сафонов, Парфенов, Симонов, Михалков, Твардовский, не говоря уже о цепном псе – Шолохове, друг перед другом изгалялись в том, как бы поталантливей, попоэтичней, пообразованней, с вывертом жопу очередному самодуру лизнуть и укусить гонимого лучшего друга побольней, чтобы до инфаркта проняло. Многие помнят, на себе перенесли. Хочется молодым рассказать.

 Тут ведь вот что: вертикаль гнусной власти. Иными словами – вертел, шампур. Кол! На который насажен весь народ. Не люблю я этого безответственного слова, но именно все, каждый. В задницу входит, изо рта выходит. Насквозь, навылет.

  Победили фашистов, судили-осудили нацистскую партию. А люди, простые немцы, как бы не виноваты. Как бы против их воли. Не хочу об этом, переговорено уже все.

 У нас, в той стране, в коммунистической человекогубилке, там не только идеологи махровые, палачи-изуверы, но ведь именно что все сверху донизу, в разном конечно качестве и звании, но все до одного, не отвертишься.

 Если у тебя в роду одни пролетарии, и ты сам человек из народа, только оступись. В том смысле оступись, что один шажок сделай в любую, не одобряемой партией сторону, больше никакой народ тебя не защитит, своими копытами и затопчет. Ты с народом, только пока неразличим, как овца, тело здесь, а голова у самой земли, голову поднял – ты против народа, враг народа. Ату его. В смысле, тебя. Никакие прежние заслуги, происхождение, социальный статус, профессия, будь ты хоть ассенизатором, не спасет тебя, если высунешься. Жена отречется, дети будут требовать твоей казни.

 И вот что поразительно. Это-то и нравится, это-то и любится быть неразличимой частицей этой силы, этой слабости. Радостно быть пылью и гнать кого-то, гнать. Лишь бы не тебя самого.

 Вина за этот клятый коммунизм на всех разная. Но лично мне больше нравится формула, по которой в разной мере все виноваты. Вот случай, убедительный для меня. Как-то в Томске, только еще пискнула из колыбельки перестройка, сообщили, что есть в области такая-сякая обувная фабрика. Сотни рабочих, тысячи премий, знамен, на Досках почета района, города и области, депутатов, советов разного уровня, грамот, почетных грамот и путевок – и ни одной проданной пары обуви за пять лет. Склады забиты. Нет больше мест, откуда рапортовать. Пять лет сотни людей, получая недостаточную для осмысленной жизни зарплату и смешные льготы, калечили материал: резину, кирзу, кожу, дратву... Кто они все? Не только директор, парторг и все эти депутаты... Они воровали материал, и дратву, и скрепки, и кожу, но это как везде. А тут? Преступники! Или бессловесное, бессмысленное быдло. Не надо их ни судить, ни наказывать, только признать – виноваты все.

 Поэты. Включая талантливых до гениальности, славу этим идеологам махровым, этим палачам кровавым до хрипоты пели, и не за тридцать жалких серебренников, но именно то души, радостно, задрав штаны бежали за комсомолом, а за собой, впереди себя толкали Иисуса Христа в белом венчике из роз. Как бы это он, Иисус, возглавлял этот карнавал крови и людоедства.

 Композиторы, самые талантливые композиторы столетия сочиняли кантаты и оратории, во все трубы своей души прославляли бесовскую власть. А укажут на кого, хоть кого, и все с лаем и повизгиванием. (Для профилактики нужно, чтобы голову из идеологического смрадного тумана не вынимали, но более того, чтобы все и ежедневно боялись, не моя ли завтра очередь. Зависит от твоего энтузиазма. Хорошо, весело гонишь другого, своего лучшего друга, молодец, еще не завтра значит твоя очередь. День заработал). Жуткая и жалкая эпоха. Стыд и срам человечества.

 «Мишка», что «Мишка», или другой пример, «Ландыши», это знать надо как примеры. Люди, будьте бдительны! Не давайте ни Мишек, ни ландышей в обиду.

 Завтра ваша очередь.

 Хожу по здешним барахолкам, блошиным рынкам, флимаркетам – на коврах стаи лебедей. Миллионы мраморных слоников. Я сам этого не люблю. Терпеть не могу. Но благославляю! Не давайте их в обиду.

 Завтра ваша очередь!

 Так вот, песни того времени я знал, любил и с удовольствием горланил при случае. И только потом-пре-потом стал вслушиваться в слова, разбирать смыслы, в дух внюхиваться. Начиная с гимна. С того, что мы год изучения английского языка в школе извели на заучивание этого гимна на английском языке. Андрокобл юньон оф фрибон рипаблик. Училка нас не поправляла, откуда ей самой-то знать, что имеется ввиду unbreakable? Кому это вообще в целом, подскажите, нужно? Или в какой хоть ситуации?

 Гимн этот и главного гимнюка страны Сергея Михалкова уже кто только не критиковал. Для новой страны он из того же дерьма слепил, что мол под сенью крыл двуглавого орла. Хорошо еще, что вовремя заметили, а то генетический этот урод, монстр двуглавый, из безобидного символа превратился бы в реальную птицу и полетел бы очередных нетопырей плодить.

 Ругали Михалкова за использование или не использование тех или иных имен. А это, «сплотила навеки Великая Русь»? Тут же вспоминаю, что «русский с китайцем братья навек. Будет людям счастье, счастье на века». Слава Богу у коммунистов века быстрее проходят, чем у других людей.

 Самая любимая песня страны

«Широка страна моя родная» - правда широка, шире маминой.

«Много в ней лесов, полей и рек» - тоже не поспоришь, много.

«Я другой такой страны не знаю,

Где так вольно дышит человек» - откуда ж тебе знать? Ты ж нигде больше не был, тебя и к границе близко не подпустят, чтоб ты инородным духом не задохнулся.

 Особенно вольно, по-моему, человек дышит в воронкЕ. Тот, кто к окошку ближе, на себе испытал.

«Человек проходит как хозяин» - ну это загиб!

Как это проходит? Турыст, понимаешь. А прописка? Может имеется в виду, что в столыпине проезжает?

«Наши нивы глазом не обшаришь» - пойди обшарь китайские, канадские. Но главное-то, почему же, если нивы необъятны, в магазинах пустота, почему хлеб тот самый, что всему голова, за рубежом покупали? Потому что прав Ильич, пришли мы к победе социалистического труда. Наконец. На наш, всеобщий конец.

«Не упомнишь наших городов» - пойди упомни немецкие, выучи наизусть китайские...

 Ну ладно. Хрен с этим гражданским гимном самой демократической державы людоедов. Но было же еще много замечательных песен, которые со всей страной пел и я. Вот пример:

    И где бы ни жил я, и что бы ни делал,

    Пред Родиной в вечном долгу...

 Какая человеконенавистническая, гнусная и вредная ложь. Гимн, еще один гимн, прославляющий коммунистическое крепостное право. У Дюрренматта в «Ромуле Великом» замечательная формула – когда государство начинает убивать людей, оно называется Родина. Что же ты, придурок, должен государству-каннибалу?

 Свою жизнь, свою кровь?

 Или других убивать, чтобы насытить Молох.

 Это государство тебе, дураку, вечно должно, ради тебя только и существует, трудом твоим только и питается. Не допусти, Господь, чтобы кровью и жизнью.

    Наша Родина – тайга,

    И соседи нам медведи.

 Добавить нечего. Достаточно самокритично.

    Нам ли стоять на месте?

    В своих дерзаниях всегда мы правы!

 Сейчас и отсюда правота особенно видна.

    Расправив упрямые плечи.

 Не могу вспомнить, там в песне, правда плечи упрямые? Упираются? Не пускают руки работать?

    Вперед комсомольцы идут.

 Тут как раз все ясно, куда идут – занимать очередь на поступление в партию.

    Комсомольцы – беспокойные сердца,

    Комсомольцы все доводят до конца.

 А что, выяснилось, именно они, комсомольцы, довели до конца? Страну что ли в целом? Так претендентов много. Марксисты с коммунистами, да и мы вот с масонами...

 Не хочется критиковать, но светловская «Гренада»:

    Я землю покинул, пошел воевать,

    Чтоб землю в Гренаде крестьянам отдать, -

  Надуманный, надрывный интернационализм, а по сути – поэтический призыв к внешнему вмешательству в дела далекой независимой страны, к интервенции.

 Иди обратно, му...жчина! Иди на свою покинутую непаханую землю, возделай ее, собери урожай, корми свою семью и не лезь не в свои дела.

 А ведь было и похлеще:

    Немало я стран перевидел,

    Шагая с винтовкой в руке.

 Ужас, ужас! Нельзя об этом на всех перекрестках петь. Это же военная тайна. Другие туристами, а этот с винтовкой в руке. На танке. Т-34! Знаешь что, мой тебе совет: снимай шинель, иди домой!

 Или вот еще:

    Эх, хорошо в стране советской жить,

    Эх, хорошо свою страну любить!

 И вправду, ах!

 Покачу... в другую.