Моя блатная школа

М о я   б л а т н а я   ш к о л а

 Когда я был в восьмом классе, всю нашу школу, всех старших, послали как всегда в колхоз в закрепленный за нами Зуйский район. В деревне, где нас более двухсот почти уже взрослых людей, разместили-расселили. Была школа, там мы и спали, но клуба, кино, танцев не было. И наши ребята из самых взрослых иногда ходили километра за два за три в соседнюю головную деревню (кажется село Ароматное) танцевать и кино смотреть. Я не ходил.

 Наши городские у деревенских девушек были в почете, поэтому деревенские парни, однажды сговорившись, решили городских поймать и отмутузить. Поймать-поймали. Это легко, из клуба один выход, они там и поджидали. Окружили у стены клуба, прижали. Наших было человек двадцать, они заняли круговую оборону и приготовились умереть за правду за матку.

 Руководил обороной довольно крутой, хотя и молодой еще хулиган, один из самых главных в нашей школе и лучший бегун на сто метров, десятиклассник Борис И. Он ребят расставил, каждому сказал роль и позицию и выбрал гонца. В окружение попал и единственный мой соученик, мой однопартиец, названный здесь Виталием. В те времена он был самым большим в классе пареньком, а выглядел гигантом. Через тридцать-сорок лет мне ученики из параллельных классов напоминали:

 - А помнишь, в вашем классе учился такой несообразно огромный парень...

 Он и на суде выглядел намного крупнее всех. Как-то Виталик познакомил меня со своим отцом-офицером, и я поразился какой у него маленький хрупкий папаша. Потом, через много лет, я встречал Виталика, уже питерца (тогда ленинградца), инженера. Он был выше меня, но на чуть-чуть всего, не только не огромный, а пониже среднего. Просто рано созрел. Я таких много встречал. По тем временам Виталик был одним из лучших в школе стайеров, в городских эстафетах именно его ставили на самый длинный этап. К тому же Виталик был трусоват. Короче, выбор пал на него. Борис дал ему инструкцию, с большими парнями произвел отвлекающий маневр, а Виталику обеспечил коридор и уже вдогонку крикнул:

 - Дуй Виталя, подними наших.

 И Виталик вдул!

 На стометровке его еще могли догнать, но после двухсот прекратили бесполезную погоню, в деревнях таких бегунов не водилось. Виталик ворвался в нашу деревню и так орал, что единовременно проснулись и выскочили все. Рота, тренированная боевая рота. У многих опыт уличных драк, человек у пятидесяти спортивные разряды, в том числе по боксу, борьбе и входившему в моду самбо. И понеслись, на ходу выворачивая колья, подбирая палки, дрыняки, оглобли.

 Я тоже выломал кол и как мог все два километра бежал.

 К этому времени пойманные, без каких-либо потерь, сами выбрались из окружения (потом они рассказывали, что в общем ничего и не было. Один базар. Иногда, когда какой-нибудь деревенский подходил слишком близко к окруженным, из цепи обороняющихся выскакивал один, а то и два парня и в две-четыре руки наносили неосторожному активисту украшения под глазами и носом, и снова в цепь. Сказалась огромная разница в умении и опыте уличных драк), и большая толпа слилась с маленькой совсем недалеко за границей деревни.

 Ну, ващще!

 Волна парней прокатилась по деревне из конца в конец. Выбили все окна. Подряд. Конечно люди забились по домам, но если кто-то из наших орал: «Я видел одного, он здесь», - и показывал на хату, вышибали дверь.

 А тут еще один деревенский, в прошлом неведомо за что сиделец, здесь на поселении, выскочил с ружьем и выстрелил... И попал. Парню из моего прошлого чекистского двора, десятикласснику Вите Б., всадил заряд дроби в задницу. Этого били долго, поломали, раскровили, в щепы разбили и ружье, и весь дом его убогий.

 Поскольку скандал получился большой, то на этого мужика и пару его уголовных друзей все и свалили. Их даже судили. А у нас только всех комсомольских вожаков переизбрали. В том числе и меня. Хотя я-то никого своей палкой не ударил. Ни разу. Только бегал и орал. Как дурачок.

 А на следующий год в нашей школе был другой скандал, еще более знаменитый.

 Я встречал людей, моих ровесников, которые отдаленно помнили этот эпизод, но, как всегда в легендарных случаях, со смещенным адресом. Но свидетельствую, это произошло у нас в 15-й к тому времени средней школе города Симферополя. За день до выпускного сочинения Юрка Сазонов, чемпион и рекордсмен школы по прыжкам и в длину, и в высоту, и Стасик Лушин из моего же чекистского двора, по пожарной лестнице забрались в кабинет директора, взломали непригодный для хранения секретов и ценностей сейф, вытащили и вскрыли опечатанный пакет с темами выпускных сочинений.

 Экзамен отменили по всей стране!

 Не хочу врать, дорожу честью честного человека, но кажется такого больше никогда не было. Ни раньше, ни позже. Ребят не посадили. Их даже не искали. Они сами сдались. Стаська был исключительно идейным честным пареньком. Но дали переэкзаменовку. Так что лично они сочинение писали вдвоем, осенью.

 А на следующий год арестовали и судили меня. За политику. И тоже ни раньше, ни позже. Ни в одной школе страны. Таких молодых, школьников за политику не сажали. Раньше может и было, бывало, но после войны – нет.

 В некотором смысле эта книга именно об этом.

 А пока мы только к этому подходили.

 Делали что-то, за что меня потом и посадили.

 На самом деле предупреждаю, ничего ни героического, ни замечательного.