Наши шли вперед, заградительный огонь противника ослабел и я, Слава Богу, добрался до реки. На другом берегу был уже перевязочный пункт. Когда я пробирался из воронки в воронку, приходилось многих встречать с ужасными ранениями; без рук, без ног, многие старались добраться до реки и там бросались в воду — и там был их конец.
В одной воронке я встретил несколько человек-казаков из моей сотни. Увидав меня, каждый хотел что-то передать — душевное соболезнование, полагая, что это будет помощь. Этих слез и такого отношения я никогда не забуду. Такое отношение к офицеру было всегда, но, к сожалению, этот христолюбивый воин мог быть и разбойником, и убийцей.
Была гражданская война с лозунгами: бей белых, бей красных. И там и тут был русский солдат, который спасал и офицера и родину и, Бог ведает, что было бы, если бы исходили не из «бей», а «побеждай добром».
На перевязочном пункте поправили кости разбитой руки, залили все йодом, боль была ужасная, но сама обстановка действовала как наркоз. Туловище забинтовали и отправили в корпусной госпиталь в районе Содогур, где раненых грузили в санитарные поезда. На этом пункте я уже раньше бывал.
В то время перевозка раненых совершалась в двуколках, ездовые были старики ополченцы 2-го разряда, которые не хотели перевозить, но все же поехали. Одного возницу пришлось припугнуть, что подействовало на других. Дорога обстреливалась тяжелыми снарядами противника, при разрыве лошади бросались в стороны, выворачивались двуколки и, я думаю, что немало погибло раненных в ноги, свалившихся с двуколок.
Наконец, добрались до перевязочного пункта, поместили нас под шатром, более или менее мы приняли человеческий вид; получили кто мог есть, какую-то еду и питье. Раненые прибывали; умерших выносили в особые помещения, где некоторые приходили в себя и их извлекали из груд мертвецов.
Через некоторое время тревога — налет немецких самолетов. Несколько бомб упало на наш шатер; снова убитые.
Среди русских раненых были и немцы-австрийцы, их было 5 человек; остался в живых один, который стрелял в меня, когда я был на проволочном заграждении, и он очень возмущался тем, что немцы не считались с Красным Крестом.
Свободное копирование
