Формирование нашего Корниловского ударного отряда закончено, и нас по железной дороге перебросили в район гор. Станислава. Вот мы уже на фронте.
Лозунг стоящих и распропагандированных пехотных частей: «бей офицеров, бросай оружие, мир — хижинам, война — дворцам, довольно воевать» имело свое действие, и отношение к нам, корниловцам, уже показавшим себя как дисциплинированная часть, сумевшая навести в своем районе порядки, было нежелательным явлением для разлагателей Русской Армии. На реке Быстрице шло братание. Русские и немецкие солдаты мирно купались, но когда купающиеся были обстреляны картечью, то пришла делегация и заявила, что стреляют по своим. Делегация, ничего не добившись, ушла, и купание окончилось. В наш адрес посыпались проклятия с желанием выкопать яму и похоронить корниловцев. Были случаи, когда пролетали пули в нашем расположении.
Положение офицерского состава было отчаянное, с ними солдатня не считалась и из-за мелочей были убийства командиров. Такие случаи были не единичные. Упокой Господи души всех убиенных в те времена, имена их, Господи, Ты веси.
Недалеко от нашего расположения стояла в прошлом очень боевая, имея Георгиевское Знамя и трубы и прочее, 12-я пехотная дивизия, не желающая воевать. Приезжал Керенский «главко-верх.», уговаривал их закончить победой войну, ручкался с каждым солдатом, но из этого ничего не вышло.
В одну из ночей мы переправились через реку Быстрицу и заняли окопы 3-й Амурской Дивизии. Утром поднялся туман и мы увидели местечко Ямница, где намечался прорыв фронта. Участок фронта и с нашей, и в австрийской стороны был укреплен многими рядами колючей проволоки. Окопы в некоторых местах сходились на 100 метров. Артиллерия противника обстреливала наше расположение кряквами с розовым дымком. Снаряд в воздухе рвался картечью и при падении был взрыв. Участок был очень, очень укреплен, но была полная уверенность в удачу. На любые жертвы мы были готовы. Большие потери приносили снайперы, это касалось обеих сторон.
Часов в 10 обошел окопы капитан М. Г. Неженцев, познакомил нас с обстановкой. После ухода его около офицерской землянки собралось 5 офицеров-корниловцев и 4 офицера-артиллериста, присутствующие здесь как связные, корректирующие стрельбу, среди которых был молодой (19 лет) подпоручик, только что прибывший на фронт, и что же? — Над нами разорвался австрийский снаряд, подпоручик и два офицера-корниловца были убиты. Впечатление не приятное; но все мы были обстреляны.
Прошло несколько дней пребывания в окопах. Днем наши снайперы следили за австрийцами, ночью окопы освещались ракетами, временами открывалась перестрелка и ожидалось применение газов со стороны противника, но Господь миловал и газов не было.
Свободное копирование
