С приветом из прошлого - 14

14.

В детстве я мечтала стать Софьей Ковалевской, Марией Кюри, Кларой Шуман и Жорж Санд сразу и одновременно. Буквально все вокруг было интересно и я не могла определиться, как та самая мартышка из анекдота- куда бежать. Не знаю, как психиатры характеризуют этот странный психотип поведения, но я сама иногда ощущаю себя чем-то похожим на человекообразную машину, пожирающую любую информацию на пути.

Я никогда не понимала деления на гуманитариев и технарей: точные науки были для меня творчеством, все остальное - просто стопками книг, которые я ошалело глотала без устали и безостановочно. Я рвалась знать законы Вселенной, легко оперировать математическими формулами, цитировать все и всех в оригинале, обсуждать политику, экономику, и конечно, играть на фортепиано, как Мария Юдина.

Лет в 5 я забивалась в гостиной под массивный стол с добротными резными ножками, утащив с полки очередной тяжелый том Большой советской энциклопедии и читала страницу за страницей. В ту прекрасную пору мы понятия не имели о существовании такой полезной штуки, как интернет и оперировали ограниченными источниками. Я трясла всех взрослых из своего окружения. Сидя на даче под кустом смородины с корзиной на коленях, я заставляла маму вспоминать все немецкие слова и выражения, которые она знала. В нашем городе не было ни одной лингвистической школы, впрочем, количество самих школ можно было сосчитать по пальцам и почти все они работали в две смены. Языковых кружков не существовало за отсутствием спроса. Спустя десятилетие, уже студенткой, я наконец-то записалась на известные в Петербурге курсы гидов-переводчиков на Вознесенском. Мама, услышав о моем решении, искренне удивилась:

- Зачем тебе язык? Ты же не бываешь заграницей. Чего деньги-то зря тратить....

В начале 1980х мама подрабатывала вечерами, читая лекции по политической экономике в двух местных ПТУ и иногда отшлифовывала свое ораторское мастерство на мне. Так в 7 лет я узнала о том, что такое законодательная, исполнительная и судебная власть и пристрастилась к газетам, которые читала вплоть до начала 1990х.

Мой папа был большим поклонником кинематографа. Под его руководством я пересмотрела итальянский неореализм, французскую новую волну, Голливудскую классику, и конечно, наш золотой советский фонд. Телевидение, кстати, в Советском союзе пользовалось гораздо большим влиянием, чем ему приписывают сейчас. Такие передачи, как "Кинопанорама", "Очевидное-невероятное", "Международная панорама" ждали, считая с нетерпением дни и и смотрели всей семьей. Их вели знаменитые журналисты, ученые, режиссеры, актеры, и это было уникальное время настоящего авторского телевидения. Маминой любимицей долгие годы была ведущая воскресного "Музыкального киоска" Элеонора Беляева:

- Господи, какой голос, а речь, а внешний вид?! Вот на кого нужно равняться, - услышав привычные позывные мама спешила занять место на диване.

Много лет спустя, в середине 2000х, однажды вечером группа оголтело-счастливых взрослых, только что получивших свои вторые (или третьи) дипломы на кафедре мировой экономики Петербургского государственного университета, прилично выпивала в тихом китайском ресторане. К определенному часу количество спиртного лишило аудиторию последних приличий и заведующий кафедрой задал мне сакраментальный вопрос:

- А как Вас, вообще, занесло на экономический факультет после консерватории? К нам многие приходят после технических вузов, лингвисты, педагоги, но чтоб консерватория... такое - впервые...

Я ответила, что это мой был личный "ответ Чемберлену" отцам-основателям музыковедческой кафедры, имевшим дерзость заявится в консерваторию с университетскими дипломами и навести там свои порядки.