13.
Я точно помню время, когда мое беззаботное детство навсегда закрыло за собой дверь. Весной 1980 умер дедушка, сгорел от рака горла за несколько недель. Это была первая потеря в моей жизни и первая встреча со словом "смерть". Был человек и нет человека. Тогда я впервые задумалась о нашей бренности, и впервые начала подозревать, что душа человеческая не уходит вместе с телом, а растворяется в пространстве рядом с теми, кому нужна. Сейчас рядом со мной много таких людей, и я точно знаю, что они есть.
Вторым открытием стал тот факт, что дедушка не был мне родным по крови - оказывается, он был ....папиным отчимом. Я случайно услышав разговоры родителей, на некоторое время зависла, как перегревшийся процессор, обдумывая эту информацию . Прожив рядом с дедушкой несколько счастливых лет, я никогда не догадывалась, что мы были, по сути, чужими друг другу людьми. Дедушка любил меня так, как любят всей полнотой своей безбрежной души те, кто обладает талантом любить, любил просто так, авансом, на будущее. Я получила эту фору незаслуженно, не совершив ничего такого, что существенно оправдало бы мое везение, приняв в дар безграничную веру в безусловную любовь.
В ту весну меня впервые не отправили в Чапаевск. После похорон дедушки папа привез к нам домой совершенно растерянную и сильно постаревшую бабушку Машу. Она не знала, как жить в этом мире одной и была не готова играть по новым правилам. Она с изумлением смотрела на бабушку Иру, мамину маму, которая похоронив мужа 30 лет назад, все последующие годы не нуждалась в присутствии мужчины рядом с собой.
- Ираида Ивановна все всегда хотела сделать сама и всего ей всегда было мало, - говорила бабушка Маша четверть века спустя, - вот она и ушла раньше времени. А я - счастливая. Дожила до внучкиной свадьбы и правнучку успела посмотреть...
Лето 1980го года выдалось жарким и долгим. Копилка моих "впервые" пополнилась первыми носками и варежками, связанными на пяти спицах и впервые услышанной как-то по радио днем песней "Беловежская пуща". Не знаю почему, но эта щемящая мелодия стала для меня символом 1980го, вместе с улетающим со слезами на глазах мишкой.
Солнечным утром 1 сентября 1980 года я впервые перешагнула порог школы. Казалось, лето решило немного задержаться, чтобы заглянуть к нам, первоклашкам, на утреннюю линейку. Проводить меня в школу собралась вся семья. Я стояла гордая, в новом платье тонкой шерсти с плиссированной юбкой и гипюровом переднике с крылышками на плечах и бантом на спине. И то и другое были произведением искусств, созданными чуткими руками бабушки Иры. Чуть выше на спине красовался модный ранец: красный с белыми вставками и ярким кузнечиком на крышке. Мама привезла его из какой-то очередной поездки и была чрезвычайно довольна своей находкой и моим внешним видом. В отличии от моей дочери, которая много лет спустя со слезами на глазах прощалась с детским садом, я рвалась в школу. Я хотела быть другой, новой, хотела вылезти из кокона девочки и получить самостоятельный статус. Я представляла, как буду сама распоряжаться своим временем, сама выбирать одежду, книги, интересы. Школьные годы были окутаны мистическом ореолом посвящения в ту самую взрослую жизнь, которую я ждала, с замиранием сердца.
