Зимой, когда наши войска отогнали немцев от Москвы, немцы не на шутку испугались и начали эвакуировать лагерь. Нас погнали на железнодорожную станцию. Там погрузили в товарные вагоны и повезли куда-то на запад. Ехали медленно, часто больше стояли. Кормили только черным хлебом и кипятком, только чтобы чуть теплилась жизнь. Мы всегда были голодны. На крупных станциях от каждого вагона двое пленных ходили за кипятком. Хлеб делили в вагоне. Получали тоненькие ломтики – вот и всё наше питание. Я ещё сильней похудел, основательно зарос – настоящий старик. На одной станции узнали, что находимся в Польше. На станциях, где проводился осмотр вагонов, нам хотелось заговорить с поляком, но никак не удавалось. Поляки боялись немцев, проходя мимо вагона, не останавливались, да и язык наш, наверное, не понимали. На остановках немецкие солдаты выводили из вагонов собак на прогулку. Собаки были предназначены для ловли пленных, которые решатся бежать. На остановках двери вагонов не открывали до тех пор, пока не удалят всех посторонних с перрона. В вагонах было холодно. Согревались лишь тогда, когда закрывали двери, надышав и прижавшись друг к другу. Хотелось уж что-то делать, чтобы хоть немного двигаться. Да и, когда работаешь, дают еды немного больше. За нуждой (в туалет) не ходили по нескольким суткам, так как не хотелось, а кому приспичило, то оправлялся тут же у вагона. Хоть я и сильно отощал, но желудок не болел, хотя ел до того при побеге что попало, и был этому рад. Я видел, как другие мучились болью в желудке, а ведь помочь то нам некому. Одна надежда на организм, если он сильный, то выживешь. Разговаривал я мало. Всё слушал, что другие говорят, постепенно приглядывался к товарищам. Чтобы понять человека, что он не враг, не подведёт в трудную минуту, нужно немело времени. Я сделал вывод, что бежать из вагона – это очень рискованное дело. Но мысли о побеге меня не оставляли. Выжить в этих трудных условиях невозможно, рано или поздно отдашь концы. Но как бежать? Да ещё в чужой стране.
И всё-таки я мысленно приходил к выводу, что где бы я ни был, но из плена нужно бежать. С этими мыслями я засыпал почти каждую ночь. Теперь среди пленных нашего вагона дебатировался вопрос: куда нас везут? Одни говорили – в крупный концентрационный лагерь, другие говорили – на шахты, третьи рассказывали, что у немцев в Германии есть под землей разные военные заводы, и возле них имеются казармы. Вот запрут нас туда и всю силу высосут, а потом, когда станешь трупом, выкинут наверх.
- Да…- произнёс кто-то, - вот положение. И тяжело вздохнул.
Я всё слушал и слушал, свои мысли не высказывал, а в тайне был готов бежать и только бежать. А если уж убьют, ну и пусть, по крайней мере не гнить заживо. Я понимал, что среди пленных вагона есть неплохие люди, но в таких тяжёлых условиях никто не хотел раскрываться. Некоторые, чтобы выжить, могут пойти на предательство другого. Я ещё помнил слова одного пленного, когда нас закрыли в сарай при пленении:
- Нет, я не дурак, чтобы умирать. Я сначала выкажу немцам всех комиссаров, коммунистов, комсомольцев. Это они проклятые виноваты, что мы попали в плен.
Многие ругались матом, проклинали все на свете, что нет никакого выхода. Я слушал все, но советов не давал, только всё больше утверждался мыслью, что при удобном случае буду бежать, а там, что будет. Может, повезёт, как первый раз.
Свободное копирование
