Егор Перетц. Дневник - 67

3 апреля

 Одна из барановских мер -- установление застав -- оказалась до такой степени стеснительною для пригородного и вообще рабочего населения, что ее пришлось уже отменить.

6 апреля

 Третьего дня Лорис написал мне любезную записку, в которой говорил, что имеет крайнюю надобность видеться со мною, но, будучи очень занят и притом нездоров, просит меня навестить его. Я поехал к нему вечером. Несмотря на множество бывшего у него народа, Лорис принял меня немедленно, повел в кабинет и объяснил там, что имеет ко мне большую просьбу. Будучи чрезвычайно обязан М.С.Каханову, который не только служит ему правою рукою, но пошел для него с должности независимой в положение подчиненное, он считает священною обязанностью устроить его как следует на случай весьма возможного оставления им самим должности министра внутренних дел. Ввиду этого Лорис просил государя о назначении Каханова членом Государственного совета, с оставлением в то же время товарищем министра. Его Величество изъявил на это согласие.

 Передавая мне лично бывшее у него на столе официальное извещение об этом, Лорис просил меня не возбуждать вопроса о несовместимости этих двух должностей, как сделано было мною в прошлом году по отношению к барону Кистеру.

 Я отвечал, что, считая Каханова человеком умным, знающим и полезным, я могу только сочувствовать назначению его членом Совета, для которого он будет приобретением, но что в то же время нужно подумать о форме, чтобы не подать повода сажать в Совет, по примеру Каханова, других товарищей министров. Чтобы избежать этого, я предложил составить указ в том смысле, что Каханов назначается членом Государственного совета с возложением на него временно по Министерству внутренних дел обязанностей, особым высочайшим повелением определенных. Когда Лорис понял, в чем дело, он, не споря со мною, попросил меня набросать тут же карандашом проект указа, чтобы сообразить и подумать. Я охотно исполнил это.

 Потом разговор наш перешел к положению Лориса. По-видимому, он считает себя пока крепким, но не думаю, чтобы он считал себя прочным. "Беда в том,-- сказал он,-- что при чрезвычайной трудности нашего положения мы совещаемся в одно и то же время и с papa, и с maman (он разумел, очевидно, государя, себя и Победоносцева) и поневоле слушаемся то того, то другого".

 "Но возьмите на час терпения,-- прибавил он.-- Я твердо уверен, что жизнь выработает его".

 Был сегодня с докладом у его высочества и передал великому князю содержание объяснений моих с Лорисом насчет Каханова. Великий князь одобрил мое предложение.