Непрописанный жилец

НЕПРОПИСАННЫЙ ЖИЛЕЦ

Мать часто ходила к Халюстиным. Она подрядилась еженедельно мыть полы в кухне и убирать комнаты.

Роман всегда сопровождал ее.

Мать не только не мешала ему, но даже была рада.

-- Ходи, ходи, -- говорила она. -- Господа они сильные, богатые. Мне барыня говорила, что устроит тебя в хорошую школу. Будешь там всему учиться, образованным станешь, а образованным легко прожить на свете.

Пока мать работала, Роман бродил по комнатам, разглядывая картинки в альбомах, книжки и разные безделушки, которых так много было в комнатах на столиках, на этажерках и на стенах.

Однажды, забравшись в гостиную, он залез в кресло и стал смотреть картинки в журнале. В этот момент комнату вошел Халюстин, а за ним следом Татьяна Павловна.

Не замечая Романа, они остановились посреди комнаты.

Халюстин был взволнован.

-- Черт знает что, -- сказал он сердито. -- Я сейчас получил уведомление, что из сводного батальона скрылся новобранец Наркис Дорогушин. Он жил у нас, и теперь полиция просит, если он появится здесь, задержать и направить в участок.

Наркис удрал!

Роман сразу бросил картинки, прислушиваясь к разговору. Домовладелец был очень расстроен и все время говорил о каком-то преступлении перед родиной, говорил, что раньше в армии не бегали солдаты, и называл Наркиса изменником.

Татьяна Павловна повернулась к дверям и тут увидела Романа.

-- Иди к матери, она тебя ждет, -- сказала Татьяна Павловна, выпроваживая его.

Уже в дверях Роман услышал, как Халюстин сказал:

-- Надо предупредить дворников.

Роман прошел на кухню. Матери там не было.

-- Она ушла, -- сказала кухарка и, взяв с блюда несколько куриных лапок, завернула в бумагу и сунула пакет Роману за пазуху.

Роман даже спасибо не сказал. Он вышел во двор, не переставая думать о Наркисе. Вспомнил, как Наркис боялся военной службы, как буянил во дворе. Роману стало жалко его, но потом он повеселел. Все-таки удрал Наркис. Ловкач какой! Только бы не попался.

Двор уже затихал. В окнах зажигались огни, перебивая синюю мглу вечера. На площадке еще катались на санках ребята.

Роман свернул за дровяные сараи и пошел мимо темного здания. В этом здании раньше помещалось правление железных дорог. Правление выехало, и здание пустовало. Вдруг Роман остановился.

Впереди мелькнула тень. Кто-то, согнувшись, шмыгнул на лестницу.

Роман притаился. Дом был необитаем. Человек, прошмыгнувший на лестницу, мог только спуститься в подвал или полезть на чердак. Но чердак тоже был закрыт.

Роман осторожно прокрался к окнам подвала и заглянул в одно из них. В это мгновение в подвале вспыхнул маленький огонек. Страх и жгучее любопытство охватили Романа. Едва сдерживая дыхание, он осторожно влез в подвал. Подвал он знал хорошо, так как не раз, играя в казаки-разбойники, прятался здесь.

Осторожно ощупывая серые кирпичи, он дошел до угла и завернул. Шел тихо, ступая на концы пальцев. Черная мгла со всех сторон окутала его. Сердце Романа то останавливалось, то снова начинало бешено колотиться в груди. Медленно передвигаясь, Роман дошел до нового поворота и застыл неподвижно. Вдруг он почувствовал, что за углом кто-то стоит и тоже притаился, выжидая. Это было так страшно, что Роман чуть не закричал, но все же совладал с собой. Любопытство победило. Он осторожно вытянулся и заглянул за угол.

В лицо ударил свет.

На ящике посреди подвала стояла свечка, а у стены, прижавшись к кирпичам, стоял человек и глядел на Романа. Сильный толчок опрокинул Романа на землю. Человек навалился на него и сдавил ему горло, так что в ушах зашумело, а в глазах завертелись круги.

-- Следить, сволочь? Я тебе послежу. Показывай морду!

Сильные руки повернули Романа к свету. Роман, расширив глаза, глядел на лохматую голову, склонившуюся над ним, потом почувствовал, как разжались руки, державшие его за горло.

-- Э-э! -- удивленно протянул человек и отпустил Романа.

-- Наркис! -- воскликнул Роман, вскакивая. -- Наркис!

-- А ведь я чуть тебя не задушил, Роман, -- сказал Наркис. -- Думал, кто из шпиков следит.

-- А я тебя за вора принял, -- сказал Роман. Оглядевшись, он заметил в углу сено, примятое и покрытое какими-то тряпками. На ящике валялись горбушка хлеба и кусок колбасы.

-- Здорово! -- сказал Роман. -- Значит, удрал?

-- Удрал, -- тряхнув головой, как-то залихватски сказал Наркис. -- Не стерпел. Унтера дерутся, взводные кричат, тоже в морду лезут. Не под силу. Не зверь я. Сбежал. Буду пока здесь, а потом думаю в деревню податься...

-- А тебя хватились, -- сказал Роман. И он передал Наркису все, что слышал у домовладельца.

-- Да, -- задумчиво сказал Наркис. -- Поймают -- не помилуют. Только не дамся живым... Ты смотри, никому не говори. Проболтаешься -- погубишь меня.

-- Никому не скажу, только я к тебе буду приходить.

-- Приходи, но чтоб не заметили. Ну, беги теперь.

Роман повернулся, но, нащупав за пазухой пакет, остановился. Достал куриные лапки, положил на ящик и пошел к выходу.