К Городецким уже с начала весны часто приезжали разные литераторы; об одном таком дне в Лесном я получил известие в письмах от двух или трех лиц. Ремизов описывал мне с юмором, как приехавшие "погуляли по мостовой" -- и в город. Мы же находили в Лесном еще значительными зеленые тайники, и вовсе не "мостовые", для прогулок! Но таково уж неискоренимое чванство провинциалов перед петербуржанами! Все в нем и под ним кажется им пыльным, стучащим, душным и безжизненным.
Чаще всех, по-видимому, приезжали к Городецким оба Ивановы -- Вячеслав и Лидия Дмитриевна. Однажды, помню, Вячеслав зашел и в мою комнатку на даче, в разгар моих и Лачинова работ над переводом "Электры" Гофмансталя, -- и помню, очень одобрительно отозвался по поводу того, что в дыму комнаты топора повесить было нельзя, -- т. е. что я курил умеренно. (Лачинов же никогда не курил.)
С осени университет зажил кипучею жизнью. Я лично, не оставляя математики, одновременно записался еще на филологический факультет. Через год я математический бросил, не кончая; но некоторые из моих сверстников преуспели в этом модном в те времена раздвоении своей умственной личности. Так, Н.И. Идельсон -- через десяток лет бывший спутником А.A. Блока на окопных работах в Лунинецких болотах -- проходил и окончил одновременно факультеты математический и юридический; Ю.Б. Кричевский -- юридический и филологический.
Этот последний редактировал выходивший тогда в стенах университета журнал "Студенчество". Он, его товарищ А.И. Гидони и Сергей Городецкий, -- но главным образом двое последних, замыслили и осуществили сыгравший довольно видную роль в литературной жизни университета, и во всяком случае весьма оригинальный по всему своему обличию, кружок. О "Кружке Молодых" (весьма удачное название!) память в университетских стенах хранилась много лет, после того как кости его, т.е. кружка, фигурально выражаясь, сгнили.
Даже в письмах Блока к матери встречаются строки с хвалебными выражениями по адресу "Кружка Молодых", "в котором очень интересно, многолюдно и приятно". Весь тогдашний Петербург более или менее знал о нашем "Кружке" -- большинство перебывало на его собраниях хоть по разу. Мыслью Городецкого было вынести келейные собрания нашего предварительного кружка в широкую публику, на площадь, -- демократизировать его. В этом он вполне и успел. Собрания по квартирам сами собой погасли. Впрочем, связанные с университетом только общими друзьями и воспоминаниями, но уже окончившие его,
А.А. Кондратьев и А.А. Блок членами в кружок не вошли, но лишь посещали его в качестве почетных гостей -- так же как и чуждые университету в ту пору лица, вроде Б.А. Лемана или М.А. Кузмина. На квартире Кондратьева частенько собирались в ту осень гости -- знакомые все лица, впрочем, и некоторые личные его знакомые; раз много народу собралось и у меня, но это уже не было продолжением собраний нашего внутреннего кружка.
Прежде чем изображать жизнь "Кружка Молодых", я напомню себе и читателю одну фигурку, вошедшую в наш теснейший круг, именно с этого лета в Лесном, тоже если не лесного, толесновского жителя -- и чрезвычайно видного члена "Кружка Молодых" -- Модеста Гофмана, которого мы прозвали тогда же, коверкая для шутки ряд литературных имен и названий (см. о "Каталоге" в "Воспоминаниях" С. Городецкого по поводу А.А. Блока), -- "Эрастом Пуфманом".
Свободное копирование
