Художественные фильмы - 1

Глава 3. Художественные фильмы.

Чтобы научиться. «Подземный переход»/ Przejście podziemne / Pedestrian Subway (1973)

После своего первого получасового художественного фильма я пошел стандартным, почти неизбежным в Польше путем. Хотя некоторые мои коллеги этого пути избежали, я хотел пройти его полностью, считая, что снимать художественные фильмы мне еще нужно научиться. Практика была такова: сначала снимаешь получасовой телефильм, потом часовой, и только после этого полнометражный. В документальных съемках я немного разбирался, но с актерами работать не умел и в постановочном деле ничего не смыслил. Поэтому – просто чтобы набить руку – я охотно сделал несколько коротких вещей.

Начал я с получасового телефильма «Подземный переход». Мы снимали его со Славеком Идзяком. Действие фильма происходит в течение одной ночи в новом подземном переходе – на перекрестке Иерусалимских Аллей и Маршалсковской. Сегодня там одна гигантская торговая точка, но в начале 70-х место было вполне приличное.

Сценарий я написал с Иреком Иредыньским (Ireneusz Iredynski, 1939–1985)– и это единственный сценарий, написанный мной с профессиональным писателем (в «Коротком рабочем дне» репортаж Хани Кралль служил лишь исходным материалом). Я придумал место действия, героев – мужчину и женщину – и с этой концепцией отправился к Иредыньскому, писателю и сценаристу. Работать с ним было нелегко. Приходилось договариваться на шесть, а то и на пять утра – единственное время суток, когда он бывал трезвым.

Он вытаскивал из морозилки заиндивевшую бутылку водки, и мы принимались за дело. Прежде чем вдвоем надраться, мы успевали написать две-три, а то и пять страниц. В сценарии было их всего около тридцати – так что мы встречались, наверное, раз десять. И каждый раз это выглядело одинаково. Раннее утро, бутылка водки из морозилки – и за работу. Пока мы не напивались в стельку – во всяком случае, я. После чего я забирал то, что нам удалось нацарапать и возвращался домой.

В моем распоряжении было десять съемочных ночей. Я снял весь фильм за девять и понял, что получилась полнейшая ерунда. Мне не понравилась ни фабула, ни форма, в которую я воплотил ее. Актеры произносили свои реплики перед камерой, а меня не покидало ощущение фальши. И в последнюю ночь я решил всё переделать. Количество съемочных дней было точно определено, так что времени у меня почти не оставалось. Для съемок художественного фильма дают 50 дней, и ими можно распоряжаться как угодно. А на такой телефильм – дней 10-12 и ни одним больше. Это, кстати, тоже требует профессионализма. Так что у нас оставалась одна ночь, и я решил, что мы переснимем всё заново. Одной маленькой документальной камерой мы всё и сняли. Ее приходилось без конца перезаряжать – 120-метровые кассеты нужно было менять каждые четыре минуты. Тогда еще не существовало «Arriflex-2» и «Arriflex-3» - работали с немой камерой, а потом записывали диалог. После девяти дней съемок актеры уже прекрасно знали все ситуации и реплики. Пленка у нас оставалась, а я еще докупил немножко за свои деньги у одного ассистента. Смонтировал. Думаю, из той «документальной» ночи в фильме осталось процентов двадцать или даже больше.

Я сказал: «Вот ситуация. Ты - дизайнер (Терезка Будзиш-Кшижановская). Ты (Анджей Северин) – ее муж». Она бросила его в провинции, где оба работали учителями, приехала в Варшаву, стала дизайнером. Он все еще любит ее и через несколько лет приезжает в Варшаву, чтобы уговорить вернуться. Дальше я не помню – какие-то разговоры, происшествия, ночные посетители магазина, который она оформляла. Кто-то чего-то требует, за окном что-то происходит. Я сказал актерам: «Сыграйте всё так, как вы это чувствуете. А я буду снимать».

Мне кажется, что благодаря такому – довольно-таки рискованному – приему фильм стал более живым и достоверным, а это было для меня необычайно важно. Хотя, и сегодня я слежу за тем, чтобы все человеческие реакции и мельчайшие детали в фильме были правдивыми.

Так я приобрел первый после окончания киношколы опыт работы с профессиональными актерами. Телевизионный театр не в счет – это был первый настоящий художественный фильм, не считая тех, что я снял еще студентом.