В заключение скажу несколько слов об отношении мордовских помещиков к крестьянам. Крепостное право, безобразное вообще, по самому существу своему, выражалось в тех или других местностях различными явлениями, показывавшими большую или меньшую степень его безобразия. В нашей местности и в то время, которое я провел там, положение помещичьих крестьян, конечно, не могло назваться благоприятным ни для их личности, ни для их собственности. Кроме отправления обычной барщины каждое тягло облагалось еще сверхкомплектными поборами: поставкой подвод, приносом известного числа талек и яиц, одного или двух баранов и т.п. Это стесняло и без того неширокое хозяйство крестьянина, который вынужден был из своего имущества уделять другим то, что мог бы употребить для пользы собственной семьи. Но стеснение не одно и то же с притеснением.
То варварское обращение, те зверские поступки, которыми заклеймены имена Салтычихи, Измайлова и других им подобных и которые вообще принадлежали к разряду исключений, может статься, были известны по слуху, но сходства с ними, даже самого отдаленного, никогда не было, да и не могло быть по личному составу помещиков. Большая часть этих помещиков по своему образованию, а некоторые и по имущественному положению стояли так близко к крестьянскому миру, что напоминали пословицу: "Свой своему поневоле друг". По какому расчету стал бы помещик Т[юмен]ев относиться враждебно к своим двум или трем "душам", когда он был их товарищем по работе? Каким образом помещик Б[арышник]ов мог выказывать дворянскую требовательность от крестьян, когда он был их собеседником по питейному заведению? В способе вести себя так или иначе с подвластными очень многое зависело также от темперамента и характера владельца. На отца моего и однодворцы, и помещичьи крестьяне смотрели как на человека для них нужного: к нему прибегали они за советами по своим надобностям, особенно в тех случаях, когда дело касалось суда, столько им страшного. Он любил ходить на гумно не с тем единственно, чтобы смотреть за работой, но и с тем, чтобы поговорить с работниками. И мы часто прибегали туда же, не как соглядатаи и фискалы, а как знакомцы, находившие удовольствие в побывке с теми людьми, которых знали и по именам, и по обычаям. Когда крестьянская семья ставила очередного рекрута, отец горевал, плакал вместе с нею. Матушка со своей стороны заслужила любовь крестьян тем, что помогала им в болезнях. Сама часто лечившись, она приобрела кой-какие медицинские познания и собранною ею домашнею аптечкой пользовала приходивших к ней мужиков, баб и их ребятишек. За это врачевание крестьяне, по смерти отца и по размежевании, не требовали от нее выхода на хутор, а дозволили ей окончить свой век в селе, на принадлежавшей нам усадьбе. По указанным причинам в отношениях крестьян к помещикам не скоплялось ни желчного раздражения, ни ядовитого злопамятства, ни жадного ожидания мести. Так, по крайней мере, было в нашей местности и в мое время; за другие местности и другие времена не отвечаю.
Свободное копирование
