Конец лета мы провели в городе, почти каждый вечер наезжая в маленький дом с садом, где зрели «ранетки», готовясь превратиться в осеннее варенье, а в сентябре собираюсь, как всегда, отправиться на неминуемые «сельхозработы», но вдруг вызывают в кабинет ректора. ГА на месте нет, но его секретарь говорит, что на имя ректора пришёл письменный «вызов» из МВССО, согласно которому ректор должен направить меня на курсы французского языка в ЛГУ. Чётко сработала начальница отдела кадров нашего Министерства, видно знает своё дело, но и дочь её уже спокойно готовит дипломную работу, освободившись от всех «хвостов». В письме указан перечень необходимых документов, которые я должен представить в МВССО при следовании в Ленинград, и среди них моя официальная характеристика, подписанная «треугольником» Политеха, включающим ректора, секретаря парткома и председателя профкома. Кроме того, на основании этой характеристики районный комитет КПСС должен рекомендовать меня для работы за границей. Занятия в ЛГУ начинаются с 15 октября 1973 года.
На семейном «совете» решаем, что мы все должны провести этот год в Ленинграде. Да и как иначе? Неужели мы сможем расстаться так надолго? Никогда! Чувствую, что жена моя очень рада этому ветру перемен и активно начинает собираться в дорогу, но мой суеверный характер непроизвольно стопорит динамику развития событий, так, что ей приходится всё время «подгонять» меня. Пока что я лечу один, чтобы осмотреться и подыскать подходящее жильё. Авиабилет до Москвы знакомым рейсом «Аэрофлота» от 12 октября заказан заранее, характеристика подписана ректором и в профкоме, осталась подпись парткома института, а райкомовская партийная комиссия соберётся утром 10 октября.
Прихожу в партком и вежливо, как со старым знакомым, здороваюсь с Сергиенко, спрашиваю о здоровье, передаю привет его супруге и подаю ему на подпись мою характеристику, уже имеющую две подписи из трёх. Сергиенко долго рассматривает отпечатанный лист «гербовой» институтской бумаги с двумя подписями и заключительной фразой «рекомендуется для работы за рубежом СССР», и вдруг, всё более воодушевляясь, говорит: «Партия наша против вашего направления за рубеж», а потом, перейдя на «ты», чуть ли не выкрикивает: «Молод ещё, обтесаться тебе надо, чтобы чувствовал, что именно партия наш рулевой. Тебя еще учить да учить! Думаешь, я забыл, как ты сорвал когда-то важнейшее партийное мероприятие, сенокос в Бурулдае! Не буду я подписывать твою характеристику, пока не увижу, что ума у тебя прибавилось!»
Ошеломлённый, молча, выхожу в коридор. Что же теперь делать? Неужели в этот раз ему удалось выиграть эту нешахматную партию? Ведь через два дня мне надо быть на комиссии райкома. Быстро иду за помощью в приёмную ректора, хотя сегодня у него «неприёмный» день. Здесь очередной удар-ГА болен и будет на работе дня через три-четыре, обращайтесь к любому из трёх проректоров. Этот вариант безнадёжный, ни один из проректоров не решит мою проблему, это может сделать только ректор. Ещё одна надежда-мой «дос» Рыспек, который сейчас заместитель «освобождённого» секретаря парткома Сергиенко. Быстренько, на третий этаж, где кафедра высшей математики. Рыспек по расписанию на лекции в корпусе строительного факультета, который стоит особняком, но недалеко, сразу через парк «Дружба» на набережной Ала Арчи. Рыспек с полуслова «врубился» в проблему, но просит простить его, потому что он может подписывать все парткомовские бумаги только при отъездах «освобождённого» секретаря. Вот если бы Сергиенко уехал в командировку, или заболел, но пока что болеет только ректор, и все варианты с подписью абсолютно «глухие». Неужели «занавес» опустился? «Так гибнет предприятие с размаху, вначале обещавшее успех»-ты со мной, принц Гамлет, но выход надо искать!
Дома сразу видят моё подавленное настроение, успокаивает она меня, успокаивает, как может: «Всё, что ни делается, всё-к лучшему». Не похоже, чтобы к лучшему, но что-то предпринять надо. Утром, 10 октября, за два часа до начала работы райкомовской партийной комиссии, я с портфелем, в котором покоятся бутылка армянского коньяка, две гранёные «стопки», пара лимонов, двести рублей, упрятанные в конверт, шахматная доска, внушительного вида «тесак» с тяжёлой пластиковой рукоятью и папка с моей неподписанной характеристикой, стою перед дверями институтского парткома. Все эти предметы соответствуют тем вариантам разговора с Сергиенко, которые я в отчаянии разработал двумя прошедшими бессонными ночами. Отступать мне некуда, и «тесак» будет последней угрозой, а потом, «хоть трава не расти».
Медленно открываю дверь, и, как в тумане, вижу Рыспека на месте «сволочи» Сергиенко. Что такое? Почему? «Давай быстрей твою характеристику, вчера райком отстранил Сергиенко от должности за финансовые злоупотребления при подготовке институтской команды КВН», то есть, Клуба Весёлых и Находчивых, медленно соображаю я. Вот оно, «веретено», и вот она, характеристика, и институтская печать появляется в нужном месте, а я на ватных ногах выбираюсь из института и троллейбусом пятого маршрута приезжаю на улицу Ленина, прямо к зданию Первомайского города Фрунзе районного комитета КПСС. Без всяких проволочек на моей характеристике появляется райкомовская резолюция: «Рекомендуется для работы за рубежом СССР».
Свободное копирование
