В деревне жизнь так устроена, что все люди, как на ладони. Имеются крепкие хозяева, при советской власти их называли "кулаками". Основная масса - "середняки". На жизнь хватает, трудятся от зари до зари на своих участках. "Кулак" Субботин сам собрал из рухляди трактор, возит на нём сено, брёвна. Трактор в деревенской жизни не помеха. Участок у него ухоженный, обработанный. Гена Питерцев разводит пчёл, возит на своей машине в Шую творог собственного производства, мёд, прополис. У него на участке имеется своя скважина, так что проблем с поливом огорода у него нет.
И у "кулаков", и у "середняков" подполы и погреба заставлены банками с солёными огурцами, помидорами, маринованными опятами, солёными чернушками. Стоит мочёная брусника, банки с вареньем из садовых и лесных ягод, обязательная кадка с квашеной капустой; хранятся корзинки с лесными орехами и клюквой... Натуральное хозяйство!
Живут в деревне и совсем другие люди. Работа их не интересует. Не то чтобы они очень много пили, да, конечно, они пьют много, но не больше, чем все остальные мужики в деревне, но мужики пьют после работы, а эти вместо работы. И участки у них такие же, как у всех, и возможность работать такая же. Но они не работают, а воруют и пьют. Милиция их знает наперечёт. Их сажают, потом выпускают, когда мелкий срок заканчивается. Потом опять сажают. Воровали они у государства (на ферме, пока там было, что воровать), воруют в "своей" и окрестных деревнях, особенно зимой в избах дачников. Избавиться от них нет никакой возможности. Совсем недавно ворюга, которого я прозвал почему-то Черчиллем, и Лёшка Беспалый замерзли зимой по пьянке, но остался Паша Рак и другие... Пашка Макаров, по прозвищу Рак, меня всегда удивлял. Это был профессиональный отпетый вор. Некоторые соседи пытались его подкармливать, поручали охрану имущества и платили ему. Они думали таким образом защитить себя от его набегов. Рассчитывали, что другие воры, у которых он пользовался авторитетом, не залезут на участок и в избу. Это была большая ошибка. Пашка воровал там, где это было в данный момент легче. А удобнее грабить ему казалось те избы, которые ему поручали охранять. Для нормального человека такая логика непостижима. Если сельчане, обращаясь к нему за помощью, предполагали, что он будет руководствоваться традиционными воровскими законами, основанными на принципе, что нельзя воровать в своей деревне (не воруй там, где живёшь) или не воруй у своих, так времена этих "нравственных" принципов давно прошли. Вор нынче другой!
Природа вокруг была замечательная. Я ходил по лесу и лугам, переполненный положительными эмоциями. Контраст после Москвы был разительный. И только когда мой глаз привыкал, переставал замечать окружающие красоты, я понимал, что, наконец, начал по настоящему отдыхать, срастаться с природой!
Наша соседка по участку, Тоня, крупная, полная женщина (в момент нашего поселения ей исполнилось лет шестьдесят пять), обладала достаточно сложным характером, но была очень остроумной. Как-то раз Зоя спросила её: "Тоня, зачем ты так много чеснока сажаешь, тебе же столько не надо. Огурцы засолишь, а остальной чеснок выкидываешь или раздаёшь пьяницам на закуску". "А чтобы семена всегда были", - невозмутимо ответила Тоня. Она ежедневно варила корове и телёнку пойло. Для этого она в деревянном корыте, выдолбленном из ствола, лопатой рубила кормовую свёклу и ещё что-то. Я ей посоветовал приобрести электродробилку. Наша промышленность такую вещь тогда ещё выпускала. "Нажмёшь кнопку, и через минуту всё готово, измельчено, порублено", - уговаривал я её. "А я что тогда буду целыми днями делать?" - серьёзно отвечала Тоня.
Дочь её Татьяна жила неподалеку, в посёлке Савино. Она работала швеёй на швейной фабрике. Муж - строитель. Двое её детишек целое лето проводили у бабы Тони в деревне. Олег - ласковый, мягкий мальчик. Внучка Наташка - быстрая, шустрая девчушка.
Свободное копирование
