Мы купили хорошую избу-пятистенок с кирпичным ленточным фундаментом, русской печкой на кухне и голландкой в комнате. Местные жители называли такие комнаты "залой". Штукатурку внутри избы мы вскоре ободрали, открыв слегка обтёсанные брёвна цвета светлого шоколада. В избе было в июле прохладно, а в ноябре тепло (если немного протопить). В избе стоял еле заметный, пьянящий запах старого дерева. Окнами изба "смотрела" на живописные развалины церкви. Церковь стояла на просторной зелёной лужайке. Фасады изб были обращены к церкви. В своё время совхоз поставил рядом с церковью два деревянных барака для своих работников. Красивейший вид был полностью обезображен. "Как два прыща торчат перед глазами", - говорила наша соседка Тоня. К нашей радости, развалившийся совхоз (или акционерное общество, так кажется, теперь называют эти организации) забросил эти бараки, работники разбежались, бараки растащили. Красота вновь восторжествовала!
Мы стали обустраиваться. Я любил контрастный, эклектический стиль: полкухни занимает русская печка, сложенная из дореволюционного кирпича, в углу стоят старые ухваты под чугунки разных размеров и сами чугунки, кочерга, а у стены на кухне негромко гудит современная (по тем временам) морозилка. На кухонном столе - хорошая электрическая плитка, электрический чайник и прочие атрибуты и достижения кухонной цивилизации. В комнате стоит шикарный, в стиле шестидесятых годов, платяной шкаф, фанерованный шпоном из дорогой древесины. Шкаф сработан из настоящего дерева, а не из ДСП. Комод нам продали местные жители, вообще-то, по моему мнению, ему место в краеведческом музее, как памятнику деревенского быта 20-30 годов. Кроме бани, мы построили гараж из неоструганных досок-двадцаток. Я сам с помощью электрического лобзика соорудил наличники для окон избы с резьбой по своему замысловатому рисунку. По-моему, получилось красиво.
При покупке избы Зоя уговорила хозяйку оставить её чугунки, ухваты, кочерёжки. Она часто топила печь, варила щи и тушила жаркое в печи. Всё это было удивительно вкусно. На газовой или электроплите такого эффекта не получишь! Прелесть такого житья заключалась в том, что всегда можно было ощутить себя заправским крестьянином, растопить печку, поставить в русскую печь томиться чугунок с душистой пшённой кашей, на деревенском, натуральном молоке, до образования аппетитной коричневой корочки. Когда нет сил или времени возиться с печью, то можно быстро пожарить картошку и сварить суп на электроплитке, как "белый" человек, живущий в 20 веке. Такая жизнь позволяет, при желании, окунуться в 19 век, не теряя возможности в полной мере пользоваться комфортом конца 20 века.
Побывав у нас в гостях, в Студенцах приобрели избы наши знакомые: Таня Овчинникова, Боря Бобков, Валя Бирюкова, Борщевские и некоторые другие. Образовалась колония москвичей.
Когда мы появились в деревне, там уже жили почти одни пенсионеры. Но они были ещё "крепенькие", в каждом дворе держали корову, телёнка, поросенка, кур. Каждое утро пастух, на всю деревню ругая коров примитивным грязным матом, выгонял стадо за деревню, на луга. Имелось также тощее совхозное стадо. Его пасли неподалеку. План по молоку совхоз выполнял за счёт "частного сектора". Местные жители сдавали молоко на приемный пункт фермы. Всем было выгодно. У крестьян имелись деньги, у совхоза - молоко. Совхозное стадо содержали для "порядка", надои там были мизерные.
Настала перестройка. То ли производить молоко стало не выгодно (выручка не покрывала затраты из-за упавших цен), то ли план по молоку отменили, но так или иначе, ферму закрыли и приемный пункт молока - тоже. Вместо фермы организовали откормочную базу для молодняка. Через пару лет она тоже исчезла. Сдавать молоко местным жителям стало некуда. В Шую каждый день на базар не поедешь, дачникам всего молока не продашь - их мало. Коров стали резать.
Деревня потихоньку исчезает. Прошло почти 15 лет, как мы купили здесь избу. Умерла наша соседка Тоня, ещё несколько старушек, отдавших столько сил этой земле! Пока ещё живут несколько крепких хозяев, у них есть машины, "допотопные", но пока ещё работающие трактора. Живут они пенсией и своим участком. Это не фермеры, на продажу почти ничего не производят, так, по мелочам. Живут они неплохо, помогают детям продуктами с участка, дети помогают им своим трудом на приусадебном участке. Пройдёт не так много времени, и старики уйдут в небытие. Избы заколотят, жизнь в деревне остановится, Может быть, останутся только одни дачники, тоже уже не очень молодые.
А вокруг столько неухоженной, благоухающей разнотравьем, свободной земли! Почему деревни обезлюдели? Поля зарастают. Вопрос, конечно, риторический.
Где-то на земле, в другой части земного шара, трудолюбивые люди страдают от безземелья. Поля у них в идеальном состоянии, каждый клочок земли обработан и цветёт. Такое сегодня происходит и в Китае, и в Голландии, и в Дании, да мало ли где ещё! А у нас столько прекрасной неухоженной земли, работу на которой мы не можем организовать! Так долго продолжаться не может, землю обязательно отнимут. И правильно сделают. А жалко!
Наше молоко, которое стало не выгодно производить, гораздо лучше по своему качеству, чем европейское. Причём, это свойство фундаментальное, практически не устранимое: на Западе мало земли, пастбищ, молочный скот содержится в стойлах, и его кормят искусственными кормами. А российские бурёнки пасутся на заливных лугах, лесных лужайках, в Европе такого раздолья уже сотни лет, как не осталось. А какие сыры можно производить из этого молока!
Чудесные деревенские пейзажи повсеместно оживляет ненавязчивый вид просёлочных дорог. На снимке показана дорога в Студенцы в не самое экстремальное время по погодным условиям.
Сегодня осталось на селе инертное, пожилое население, а организуют работу, похоже, очень шустрые и энергичные воры. Сами не способные что-нибудь производить, они внимательно наблюдают за окружающей жизнью с одной целью: что бы, где украсть или отнять. Как только кто-то на селе начинает "шевелиться", что-либо производить, рэкет тут как тут. А власти на его стороне, они сами - рэкет: попробуй, получи какую-либо справку или открой своё дело!
Свободное копирование
