Деревня - 1

                19. ДЕРЕВНЯ

После смерти моего отца мы получили небольшое наследство и решили приобрести дом в деревне. У нас с Зоей было единое мнение - что дачный участок, распределяемый профкомом, нас не устраивал. Мы считали, что дачные товарищества это муравейники, "шанхаи". Хотелось окунуться в атмосферу деревни с чистым воздухом, лесом, полем. В тишину и покой.  В то время законы страны не позволяли это сделать. Наши знакомые получили дома в деревнях или по наследству, или по дарственной. Мы решили последовать их примеру. Пока мы размышляли и примеривались, наступила горбачёвская перестройка и законы, позволяющие приобретать собственность в деревне, все же появились. Узнав о наших желаниях, давний наш знакомый  Слава Зинич предложил мне поехать в деревню, где он провел детство и у него был дом, наследное "поместие". "Там идёт смена поколений, освобождаются дома, можно не дорого купить неплохую избу",  - уговаривал он меня.

 Слава был начальником лаборатории в отделении Тарханова и сидел в одном кабинете с Зоей.

Слава Зинич пришёл в НИИ-2 на практику из МИФИ на полгода позже меня. Свой диплом он писал под руководством Баткова, который в то время был заместителем заведующего кафедрой  МИФИ Кузина. После окончания института Слава с самого начала занимался вопросами управления самолётом в системе "Заслон", в то время как большинство сотрудников были загружены ракетными вопросами.

Я  согласился на его предложение, и однажды осенью мы с Зиничем поехали на машине в его деревню с холодным названием Студенцы. Дорога была долгой, мы проехали по горьковскому шоссе, бывшему знаменитому  владимирскому тракту, почти половину центральной России. Путь лежал через три области: Московскую, Владимирскую и Ивановскую. Небольшая деревня, расположенная в трёхстах пятидесяти километрах от Москвы, недалеко от старого русского города Шуя, мне понравилась, особенно, живописные развалины церкви на поляне посреди села.

  Голубым небом сияла осень, волны душистого тепла исходили от покрытой жёлтой листвой земли.  Деревья стояли одетые в багрянец и золото. Лес - совсем рядом.

 На меня произвело большое впечатление чистота в деревне. Мусор жители выносили далеко за околицу, в овраг. Избы -  ухожены, наличники выкрашены. Подмосковные деревни,  которые мне привелось посещать, казались ветхими, замусоренными.

Некогда это было большое богатое село. Купцы-лесоторговцы в конце 19 века поставили в центре села кирпичную церковь, с шатровым куполом и колокольней. Судя по размерам церкви, приход был многолюдным: в селе жило большое количество людей. Эти факты я узнал от стариков, они же поведали, что в селе имелась кузница, небольшой кирпичный заводик. Многолюдность также определялась тяжёлым крестьянским трудом, иначе в те времена было невозможно управиться в хозяйстве. Крестьянский труд - ручной, тяжёлый. Жили, по рассказам стариков, богато, весело. Праздновали яблочный спас, престольные праздники, с умеренным хмелем, кулачными боями. Впрочем, людям свойственно помнить из прошлого только одно хорошее, особенно, если эти события происходили в молодости.

В тридцатые годы в селе организовали колхоз. Комсомольцы и организаторы- активисты  выкинули из церкви иконы при полном безразличии (или поддержке) молодёжи и молчаливом, пассивном осуждении стариков. Люди, видать, были не очень религиозные. С верой расстались спокойно и надолго. В храме божьем организовали склад, позже - хранилище удобрений. Старожилы помнили и это время. Колхоз был богатый. Бабки рассказывали, какие огромные кочаны белой капусты и невероятно пузатые корнеплоды свеклы  росли на полях! Всего было в изобилии. Когда они показывали мне размеры кочанов, то напоминали завзятых рыбаков, показывающих размеры рыбы, которую им удалось выловить.

Работали сельчане в колхозе, на ферме, в МТС, на железнодорожной станции. Кое-кто ходил за семь километров на работу в посёлок Колобово, на  текстильную фабрику. На краю села располагалась начальная школа, та в которой в детстве учился Слава Зинич.

При Хрущёве колхоз переименовали в совхоз и перевели правление в другую деревню, поближе к шоссе. В деревне осталась молочная ферма. Когда Хрущёв отменил сталинское "крепостное право" и разрешил выдавать колхозникам паспорта, дети, окончив школу, даже те, кто не поступал в институты и техникумы, разъехались по окрестным городкам и работали, кто в Савино, кто в Шуе, кто в Коврове или Иванове. На выходные дни они приезжали к родителям помогать по хозяйству. Помогали окучивать и копать картошку, чинили избы. Постепенно постоянно живущей в деревне молодежи не осталось. Да и рабочих мест в совхозе становилось всё меньше. За отсутствием детей, школу закрыли. Некогда большое село распалось на три близлежащие деревеньки. Школу растащили по брёвнышку. Когда мы поселились в деревне, я ещё застал полуразрушенный фундамент школы. Я "добывал" целые (не битые) кирпичи из этого фундамента и перевозил их на тачке к себе на участок. Из них я сложил столбики под баню, которую мы тогда ставили. Вскоре фундамент школы полностью растащили. Остались только огромные ели, стоящие по периметру школы. Под этими елями я долго ещё собирал грибы, пока это место не облюбовал ивановский дачник, огородил его и поставил там избу, естественно, оформив это мероприятие в соответствии с законом.