Как я уже писал, для "Кайры" алгоритмы создавали и моделировали в лаборатории Богуславского. Начальники секторов этого подразделения и ведущие инженеры часто приезжали в Ахтубинск и селились все в той же восьмой квартире. Помню, я наблюдал такую картину: на кровати у телевизора сидят представитель ленинградцев Куренец и наш начальник сектора Куланов. Куренец пытается убедить Куланова, что точность бомбометания будет выше, если строить алгоритмы так, как это сделано ленинградцами на МИГ-23Б. Куланов отвечает, что формулы эти - "каменный век", с тех пор появилось масса новых идей, алгоритмы НИИАС гораздо точнее.
Я понимал, что окончательные решения принимались не на этой кровати, однако там беседу вели основные исполнители, и от их мнения многое зависело. В комнате было накурено, в углу на стуле Иванюшин зашивал рубаху. За столом трое механиков заканчивали традиционную бутылку... На кровати, что у телевизора, два ведущих специалиста договаривались об алгоритмах бомбометания. Вот сейчас они договорятся, и целые поколения советских лётчиков будут проводить прицельное бомбометание именно по этим алгоритмам. К вечеру пришёл Богуславский, хмурый, вымотанный после очередного совещания. Он лег на свою кровать на одеяло прямо в мятых брюках, не снимая ботинок, и уставился в потолок.
На испытаниях всегда присутствовало много ленинградцев, идеологов, программистов, "прошивальщиц". Дело в том, что в процессе испытаний в программном обеспечении БЦВМ или в алгоритмах выявлялись ошибки, их надо было исправлять. Программы тогда "прошивались" вручную, маленькими паяльниками. Работа тонкая, требующая аккуратности и сноровки. Хорошие "прошивальщицы" зарабатывали больше многих инженеров. Я сам был свидетель, когда из самолета в Москве высаживали больших начальников, если не хватало места для "прошивальщиц". Помню такой случай. После очередного исправления блока БЦВМ программа на проверочном стенде "не пошла". К "прошивальщице" подбежал технический начальник: "ты что, "напортачила!" Девчонка молча собрала паяльник, олово, дощечку с подставкой под паяльник. "Ищите у себя ошибку, я прошила всё точно по схеме!" - ответила она и ушла. И ведь действительно нашли в алгоритме ошибку.
Теперь с развитием вычислительной техники, БЦВМ давно уже не "прошивают". Ошибки исправляют прямо на твёрдых носителях информации, без паяльника, программу можно легко изменить без затраты большого труда. Специальность "прошивальщицы" навсегда исчезла. Гордые своей незаменимостью девчонки "рассосались" по разным местам, устроились, кто где смог.
Среди программисток из Ленинграда нам особенно запомнилась Лида Спиридонова. Впрочем, все её звали Марусей, в честь знаменитой её однофамилицы, лидера левых эсеров Марии Спиридоновой. Лидка часто забегала к нам в восьмую квартиру, кокетничала с ребятами из лаборатории Богуславского.
Система "Кайра" была гораздо сложнее "Прожектора". Если на "Прожекторе" испытывались ракеты, а борт самолёта являлся просто" подыгрывающим" элементом, то на "Кайре" оценивалось множество бортовых боевых режимов: бомбометание, пуск неуправляемых и управляемых ракет, стрельба из пушки, управление самолётом и т. д. Все эти режимы должны быть проверены, точность подтверждена путем применения реального оружия по мишеням.
Ведущим лётчиком-испытателем системы "Кайра" на самолёте МИГ-23 Б и К был Бежевец, высокий, представительный, уравновешенный, очень принципиальный чкеловек. После совещания, в небольшой компании, он рассказал нам, как во время арабо-израильского конфликта он на самолёте МИГ-25 летал над Тель-Авивом на очень большой высоте, недосягаемый израильским ПВО. Он летал без оружия, такая задача не ставилась, да и подняться на гарантированную высоту недосягаемости с боевой загрузкой было невозможно. Но должный психологический эффект был достигнут. Израилю продемонстрировали его уязвимость с воздуха! Бежевец достойно выполнил это ответственное задание.
Я понял, что летные испытания, это сложный не только технический процесс, но и проверка людей на человеческую прочность, грамотность, силу воли, понимание сиюминутной политической ситуации. За спиной у каждого инженера из группы анализа стояли многотысячные рабочие коллективы. В условиях недостаточной информации недостатки определялись с большой долей вероятности. Если во время не сообразить и не "отбиться", то можно было заставить напрасно работать свои коллективы. Поэтому все фирмы пытались доказать, что ошибся смежник. Когда невозможно было доказать смежникам даже очевидную вещь, тогда привлекали военных. Им убедительно рассказывали суть проблемы и они "додавливали" строптивых смежников. Иногда фирмы проводили целый комплекс различных доработок, и недостаток исчезал, причём, какая из доработок помогла, никто точно не представлял себе. Просто всё оставляли, как есть, оформляя документацию на серийное производство. Такая загадочная, непонятная даже для авторов система так и летала, пока её не снимали с вооружения.
Однажды мы, вместе со Стариковым, провели в восьмой квартире невероятный эксперимент - объявили сухой закон. Следить за соблюдением закона вызвался Стариков. Он был физически очень сильный, когда-то занимался боксом, не как я, в пионерском лагере, а по-настоящему, даже выступал, его побаивались. Вместо обычной пьянки, я решил по вечерам прочесть курс лекций по истории КПСС. Начал со второго съезда партии. Живо осветил разногласия по второму пункту устава. Я много читал про Мартова и воспоминания о Ленине. Множество воспоминаний вышли к столетию вождя. Я пытался показать живых людей, а не привычные схемы из истории партии. На стульях тихо сидели и поклёвывали носами трезвые механики Никитин, Шишков и Иванюшин. С интересом слушали Стариков, Татаринов и кто-то из лаборатории Богуславского. Вся публика находилась в шоке от удивительного происходящего события - сама себе не верила. Как-то раз на лекцию зашли даже Баусин с Михайловым.
Однажды, на полигон приехал Миша Кульчак, он занимался в пятом отделении моделированием ракет Х-25 и Х-29. Миша купил бутылку сухого вина, кажется, рислинга, поставил её в кухне на подоконник и пошёл прогуляться. Я заглянул на кухню, увидел недопитую бутылку водки и пару стаканов. "Опять кто-то злостно нарушает закон!" - подумал я и вылил остатки водки в раковину. Заметил бутылку вина на подоконнике и в ярости, откупорив пробку, вылил её туда же. Через час - полтора пришёл Миша и стал искать свою бутылку, не найдя её, он спросил Старикова, не видел ли тот его бутылку. Стариков со всей серьёзностью, на которую только был способен, ответил: "Каплун вылил, у нас ведь сухой закон". "Да?" - неуверенно произнёс Миша. "Я не знал". Он с недоумением пожал плечами и ушел к себе на кровать.
Сухой закон продержался очень не долго, лекции три-четыре. Народ не выдерживал, кроме того, текучесть населения не способствовала эксперименту. Не все были такие, как Кульчак. И все потекло по-старому.
Кто-то из приезжих сотрудников нашего института постоянно жаловался, что у него воруют колбасу из холодильника. Ему Бережнов посоветовал измерять колбасу линейкой и вывешивать на бумажке цифру на дверце холодильника. Он так и поступил. Колбаса исчезла вовсе!
Свободное копирование
