"Кайра" - птица зоркая - 1

                13. "КАЙРА" - ПТИЦА ЗОРКАЯ

Вспоминая свою работу на Эмбе и сравнивая с бурными днями "Прожектора", я понял, что роль НИИАСа здесь, в Ахтубинске, была  совсем другая, хотя и в этой работе мы ни "железа", ни математики непосредственно не создавали. Почему так получилось, я не знал, но видел, что НИИАС всё больше и больше среди других фирм играет равноправную роль в лётных испытаниях: Михайлов - руководитель бригады анализа, в испытаниях, обработке материалов мы занимаем достойное место. Если на Эмбе я не очень понимал свою роль, она было скорее потребительской: сбор материалов для коррекции модели "Осы" по результатам лётных испытаний. Здесь же я почувствовал нашу необходимость и полезность. Это было крылатое чувство!              

На полигоне появились самолёты МИГ- 23 Б с системой "Кайра". Та самая "Кайра", которой занимался в отделении №3 доктор технических наук Богуславский и его лаборатория. Та самая "Кайра", которая должна была реализовать все технические решения и наработки системы" Прожектор".

Началась многолетняя работа с КБ Микояна. От фирмы Микояна работу возглавлял сначала Главный конструктор Седов, потом Вальденберг. Появились новые люди, новые традиции. Организация работ на микояновской фирме строилась несколько по-иному, чем в ОКБ Сухого. Конкуренция между этими фирмами всё время чувствовалась. Механики, инженеры и, даже техническое руководство старалось всегда приуменьшить успехи соседей и раздуть их неудачи. Раcсказывали байки про неудачную посадку самолёта Ильюшиным, лётчиком фирмы Сухого, или про случайный пуск ракет с МИГа прямо на стоянке. Хотя техническая взаимопомощь всегда присутствовала. Делились горючим, мишенями, местами в самолетах, доставляющих инженеров на полигон.

"Кайра" (если не считать МИГ-23Б с дальномером "Фон") являлась первой советской авиационной системой вооружения, построенной на базе бортовой цифровой машины. Боевые алгоритмы создавались в лаборатории Богуславского, а программировали ленинградцы из организации "Электроавтоматика". Кроме ФРА, КЗА появилась информация из БЦВМ. Информация записывалась на магнитописец К-60 и расшифровывались с помощью универсальных вычислительных машин в девятом управлении, у военных. Микояновцы ездили в девятое управление за результатами расшифровок: распечатками. По этим распечаткам девочки из расчётных групп строили графики параметров движения самолёта, работы контура управления, работы программ БЦВМ. Девочки строили графики в большие альбомы, по каждому полёту отдельно. Строили формально, без понимания физики процессов: зачастую можно было видеть, что график вертикального ускорения самолёта - нарисован со знаком плюс, а высота уменьшается, и т. д.

Протоколы по полётам были куцые, почти такие же, как во времена "Прожектора". Однако в них имелись ссылки на графики в альбомах. Так что, при необходимости, можно было "поднять" альбом и ознакомиться с фактическим материалом, а не копаться в пленках, вручную пересчитывая масштаб, как на "Прожекторе". На практике всё равно приходилось копаться в плёнках, так как  доверия к нарисованным вручную графикам не было. Да и графики строились не все.

В эпоху испытаний "Заслона", МИГ-29 и СУ-27 у нас появился свой вычислительный центр с машинами М-6000, где проводилась первичная и вторичная обработка информации с бортовых магнитных накопителей МЛП-14-3. Затем появились большие рулонные цветные графопостроители французской фирмы "BENSON". Появилась возможность в каждый протокол включать красивые графики параметров полёта, рассчитывать статистические характеристики, проводить и включать в материалы результаты оперативного моделирования. Такой протокол был уже серьезным документом, с материалами, подтверждающими выводы, иллюстрирующие ошибки и отказы систем. Спустя несколько месяцев можно было обратиться к документу и ознакомиться с информацией, а не только с неподтверждёнными выводами и декларациями.

На следующем этапе развития техники все наши вычислительные машины были списаны, золотосодержащие элементы проданы. Теперь в секторах стройными рядами стоят персональные компьютеры производства Сингапура, Тайваня, Малайзии и других "развитых" стран. Используются лазерные и струйные принтеры, сканеры, видеомагнитофоны. Ушли в прошлое магнитные накопители и альбомы. Информация на борту самолёта записывается на флешь-картах и хранится на дисках. Автоматизация процесса анализа результатов полётов и выпуска документов по оценке полёта ушла далеко вперёд. Но эта сказка появится на испытаниях много лет спустя.

А пока наше отделение,  как бы в продолжение работ по "Прожектору", начинало заниматься "Кайрой",  а вот к испытаниям системы "Заслон" готовились основательно. Руководство отделения приступило к созданию собственного вычислительного центра. Установили ЭВМ  М- 6000 для обработки информации с БЦВМ системы "Заслон". Создали алгоритмы вторичной обработки информации. Работы по системе "Заслон" в нашем отделении возглавил Боря Бобков. До прихода в наш институт Боря работал на кафедре в МИФИ. Преподавал. Он прекрасно знал математику, теорию автоматического управления, и вообще, был очень грамотный. Собственно, его перетащил в НИИАС Батков, который был заместителем руководителя кафедры в МИФИ, кафедры Кузина.

Бобков был человек порывистый, энергичный, очень болеющий за порученное дело, о таких говорят: моторный.  Он и сегодня не изменился: ничего не забыл из науки - кибернетики, такой же обязательный до невероятности. Если он что-то обещал, то просто расшибётся в лепёшку, но сделает. Для него это является делом чести. В России  подзабытое слово честь связано с далёким 19 веком: дуэлями, карточными долгами, отношением к женщинам в дворянском обществе. При нашей безалаберности и всеобщей необязательности Бобков иногда выглядит "белой вороной". Такая манера поведения скорее свойственна английским джентльменам викторианской эпохи, чем русским людям.

В общем, то, что наше отделение, по моему, было создано под испытания системы "Заслон", "Прожектор" и Кайра" - это случайно, неожиданно возникшие моменты нашей жизни, но принесшие  существенную пользу для нашего отделения. Мы получили большой опыт лётных испытаний. К началу испытаний системы "Заслон" мы подошли матёрыми испытателями.

Правда, я "Заслоном" почти не занимался, хотя диссертацию  писал именно по этой теме. После выхода на испытания  системы "Заслон", я продолжал работать по системе "Кайра". "Заслоном" занимался Бобков и Филатов. Меня привлекли только однажды, для анализа алгоритма выбора опасной цели, в разработке которого я принимал участие вместе с инженерами из конструкторского бюро радиоэлектроники (КБР), Максимовой и Медведевым. Теперь эта организация называется Научно Исследовательский Институт Приборостроения  (НИИП).  Собственно говоря, идея была предложена в моём отчёте, который потом вошёл в диссертацию, а алгоритм разработан инженерами КБР.

Испытания "Кайры" продвигалась тоже очень тяжело, хотя многие узловые проблемы лазерного наведения были разрешены на испытаниях системы "Прожектор". Оставалось решить проблему удержания "пятна" на цели. Информационной частью системы "Кайры" являлась телевизионная система, предназначенная для обнаружения, распознавания цели и удержании на цели "пятна". Лазерный луч совпадал с осью телевизора. Для удержания телевизора и луча лазера на цели использовался особый алгоритм под названием "коррелятор". Алгоритм запоминал изображение окрестности цели в  момент, когда лётчик, совместив крест (центр экрана телевизора с которым совмещён лазерный луч), нажатием специальной кнопки включал коррелятор. Коррелятор запоминал изображение и удерживал его на цели. Для того, чтобы устойчиво удерживать телевизионную трубку на цели, окрестность цели должна быть достаточно контрастной. Коррелятор изображение "не держал". Изображение "ползло". Приехал Казамаров. Он, как обычно, предложил свой не стандартный выход. Он сказал: "Сейчас зима, снег, конечно, коррелятор держать и не должен. Ему просто не за что "зацепиться". Давайте раскидаем вокруг цели старые покрышки, увеличим контраст, и всё будет в порядке. Кстати, контраст по техническому заданию на систему нам не задан". Его подняли на смех. От пятого управления испытаниями "Кайры" руководил подполковник Май Константинович Жаворонков. Он был вспыльчивым, твёрдым и очень грамотным специалистом, казамаровские экзотические идеи у него не проходили.

Коррелятор так и не "довели" до конца испытаний, цель "сползала" с прицельного перекрестия. Однако летчик с помощью кнюппеля мог парировать этот уход, удерживая перекрестие, и, следовательно, луч лазера, на цели. Ответственными за комплекс вооружения, в целом, были ленинградцы. Они же производили БЦВМ. У них имелся некоторый опыт:  систему вооружения для предыдущего штурмовика МИГ-23Б с лазерным дальномером "Фон" ленинградцы создавали  сами, включая программно-алгоритмическое обеспечение.