10. АХТУБИНСК
И вот мы стоим на платформе перед вокзалом, на станции Владимировка. За нами приехал грузовик с крытым кузовом, который назывался КУНГ - кузов универсальный нормальных габаритов. Нас повезли в гостиницу "Стрела-2", где все приехавшие поселились в восьмой квартире на втором этаже гостиницы. Подробнее о нашей жизни в знаменитой восьмой квартире я расскажу ниже. Михайлов поселился отдельно, в другой гостинице - "Стреле-1". У него там был "свой" номер.
Я с любопытством ходил по Ахтубинску и знакомился с окрестностями. Впечатления были самыми радужными. Ожидал увидеть нечто подобное тому, что видел на Эмбе. А может быть, что-то, напоминающее Сары-Шаган. Ничего подобного! Я находился в "настоящем" открытом южном городке, даже чем-то напоминавшем Вознесенск, только менее зелёном и более сухом. Хотя Ахтубинск и не утопал в зелени, как Вознесенск, однако, деревья украшали все улицы. В пригородах, на участках около деревянных строений росли сады. Вишнёвых и абрикосовых деревьев здесь наблюдалось не меньше, чем в Вознесенске. Вишня и шелковица росла даже в центре города. Сходство дополняло то, что Вознесенск располагался недалеко от Буга, а здесь протекала Мырня - рукав Ахтубы. В центре города были построены трёхэтажные коттеджи, я такие же видел на "Хорошовке", их строили в пятидесятые годы немцы и по немецким проектам. Очевидно, здесь тоже строили немцы и в те же годы. Хотя, возможно, я и ошибаюсь, ведь Ахтубинск был режимным городом.
В центре города стоял помпезный, в псевдоклассическом стиле, с белыми колоннами у парадного подъезда, Дом Офицеров. Наверное, тот самый, строительство которого описано в повести "На испытаниях". Перед Домом Офицеров находилась центральная площадь города, с небольшим парком и памятником Ленину. Памятник совсем небольшой, буквально за несколько лет до развала СССР в парке возвели величественный памятник вождю мирового пролетариата. После развала Союза, когда памятники вождям ушедшей эпохи многие местные власти сносили, памятник в парке напротив дома офицеров сохранился и стоит до сих пор.
В городе имелся и свой район новостроек, там высились девятиэтажные дома из "белого" кирпича. Всё, как в любом, уважающем себя районном советским городе, все, как положено! Правда, они, скорее всего, были построены намного позже моей первой встречи с городом.
Если с магазинами и товарами на Эмбе дело обстояло не плохо, то здесь оказалось все ещё лучше, насколько это было возможно в те подзабытые времена ограниченных потребностей. В городе имелся пляж, спортзал, кафе "Пингвин" и прочие места отдыха и "легального советского разгула". На окраине города находилась местная достопримечательность - "развалюха", немыслимо грязная пивнушка, известная в народе под названием "Военная мысль". В чувстве юмора местным офицерам не откажешь!
С водкой в городе всегда было все в полном порядке, даже во времена непримиримых борцов с пьянством Горбачёва - Лигачёва. А вот с пивом всегда имелись трудности: разливное пиво напоминало тёплую мочу. Меня это удивляло, почему бы, не обеспечить народ пивом, выгодно, просто, да и престиж власти резко вырастет. Однако в России не всё поддаётся простому осмыслению, включая даже более важные и значимые проблемы.
Собственно, город Ахтубинск фактически включает в себя три населённых пункта: сам Ахтубинск, построенный, как гарнизонный город, где живут военные; Владимировка, посёлок, существовавший ещё до создания Ахтубинска, население которого занималось кустарным промыслом, сельским хозяйством; и поселок речников-рыбаков - Петропавловка. Неподалёку располагался посёлок Ахтуба. Всё это сегодня - единое целое. Многие сотрудники, работающие на полигоне, живут или в Петропавловке, или во Владимировке.
Теперь несколько слов о восьмой квартире. Гостиница "Стрела-2", в отличие от гостиницы "Стрела-1", где обычно останавливались Михайлов и Баусин, строилась, как жилой дом. Восьмая квартира представляла собой трехкомнатную квартиру с кухней, туалетом, ванной и балконом. Две комнаты были смежными, одна большая, другая поменьше. В большой комнате стоял платяной шкаф, три кровати, стол, кажется, имелись тумбочки. На одной из тумбочек, что располагалась у окна, стоял телевизор. Меньшая комната, с двумя спальными местами, была расположена окнами на Дом торговли, через большие, витринные окна которого, можно было контролировать наличие интересующих товаров. Интерес к "товарам" был достаточно однообразный и устойчивый.
Имелась ещё третья изолированная комната, где располагались две кровати. Таким образом, в квартире могли одновременно жить семь человек. Иногда в дни "пик" ставили ещё две раскладушки в большой и малой комнате. Поскольку раскладушки ставились только на ночь, наш быт от этих уплотнений никак не страдал. Жить было довольно весело, однако, имелись все же некоторые неудобства.
Просыпались и вставали все приблизительно в одно и то же время, спешили на работу. Как и во всех коммунальных квартирах, возникали очереди в туалет и ванную. Я приспособился вставать раньше и трудностей не испытывал. Вечером все приходили в разное время в разном "психофизическом" состоянии. Если с утра у всех желания совпадали: умыться, одеться, подготовить себя к выходу на работу, то под вечер у всех желания весьма расходились. Кто-то хотел спать, кто-то пить водку, некоторые - смотреть телевизор или играть на гитаре. Обычно желающие выпить и закусить удалялись на кухню. А дальше все зависело от количества выпитого и качества закуски. В случае "перебора" веселье выкатывалось за пределы кухни, тогда приходилось принимать превентивные меры.
Иногда мне доставалась койка в большой комнате напротив телевизора. Тогда под вечер, укладываясь спать, я отодвигался к стенке, укрывался с головой одеялом и пытался уснуть. Несколько человек садилось на одеяло, практически мне на ноги и смотрели телевизор. Хорошо, если ребята сидели, слегка подвыпивши, и в осовелом состоянии мирно дремали. А если были трезвые, то обычно громко обсуждали сюжет телепередачи и мешали мне уснуть. Иногда за столом, что стоял около моей кровати, кто-то, например, Олег Брежнев, на миллиметровке строил графики дальности до цели телевизионной ракеты, наводящейся на цель, вычисленные на основе информации с видеозаписи по размеру пропашки вокруг цели. На работе он не успевал.
Публика заметила, что постепенно экран телевизора совсем помутнел, практически, ничего не видно. Многие из присутствующих были опытные электронщики: Филатов, Стариков, ещё кто-то. Они пытались исправить дефект, долго копаясь в телевизоре, открыв заднюю стенку. Потом прекратили ремонт, сославшись на отсутствие времени и обосновав ухудшение изображения ветхостью телевизора. Однажды вечером, вернувшись с рыбалки и включив телевизор, все увидели чёткое, контрастное изображение. "Кто вызывал мастера!?" - дружно закричали наши "крупные специалисты" - электронщики. - "Ставим стакан! У нас просто времени не было отремонтировать, там вообще-то, всё просто!" "Да не беспокойтесь, ребята, никакого мастера я не вызывал", - скромно ответил Витя Костин. - " Я просто вымыл экран мокрой тряпкой с мылом".
Слава Стариков и Володя Поглазов прекрасно играли на гитаре, почти профессионально. Оба отличались хорошими голосами. Поглазов несколько подражал известному исполнителю Никитину. Стариков обладал сильным, очень проникновенным, бархатным баритоном и прекрасно исполнял классические русские романсы. Впрочем, он виртуозно исполнял и мелодии джаза, Армстронга и других великих джазменов. Обладая не только красивым, богато окрашенным, но и сильным голосом, Стариков прекрасно пел и "забойные" песни, вёл за собой нестройный, но очень громкий хор ретивых, не совсем трезвых исполнителей.
А вот Володя Поглазов не любил пьяные хоры. Он больше предпочитал исполнять соло в трезвой компании. Такие случаи, в виде исключения, имели место, но очень редко, и ему приходилось терпеть, не очень противоречить потребностям общества.
Но это всё мои впечатления из недалёкого будущего. А пока я с любопытством разглядываю восьмую квартиру. Мы только что вошли, едва разделись. Я вытащил свои вещи из сумки и разложил на отведённой мне кровати, чтобы потом где-нибудь их пристроить. Нас приехало человек десять, даже с учетом раскладушек места на всех не хватало. Юра Иванов решил сегодня переночевать на шкафу, а завтра разобраться и устроиться окончательно. Он забросил на шкаф матрац, одеяло, подушку и улёгся спать на глазах изумлённой публики. Впрочем, скоро про него забыли: народ за столом догуливал, отмечая приезд на полигон. Я тоже лёг на свою кровать, отвернулся от сборища, часть из которого сидела на моей кровати, придвинутой к столу. Пользуясь качеством мгновенно "отключаться", я уснул крепким сном.
На следующий день мы небольшой толпой вышли из квартиры, спустились на первый этаж, прошли мимо сидевшей за столом дежурной. Она прицелилась в нас цепким взглядом опытного снайпера, очевидно рассматривая нас, как потенциальных нарушителей порядка. Около дежурной перед выходом стоял на тумбочке в большом горшке комнатный цветок. Я сказал: "Какая забота о красоте! Зелень - это всегда прекрасно!" "Какая там забота о красоте!" - ответили мне опытные люди,
- "Цветок поставлен таким образом, чтобы перекрыть "мертвую зону" обзора дежурной. "Так что, мимо дежурной никто незамеченным не прошмыгнёт. Это является основным назначением цветка".
Мы вышли из гостиницы и зашагали какими-то дворами. Слева показалась большая многоэтажная школа, справа - футбольное поле, перейдя улицу, мы попали в парк при Доме Офицеров, с клумбами и макетом МИГа, устремлённого ввысь. Недалеко от дома офицеров, в парке красовалась танцверанда с крытым помостом для оркестра. Такие веранды давно ушли в прошлое, молодёжь нынче "конвульсирует" на дискотеках!
А вот и центральная площадь с памятником вождю. В простонародье она называется "круг". Здесь собираются все сотрудники экспедиции института и ждут автобуса, своего, институтского! Автобус везёт народ на работу через 12 контрольный пункт (КП). Место работы находится по другую сторону железной дороги. Я помню, как наш автобус и десятки автобусов и газиков других организаций, десятки минут стояли у закрытого шлагбаума, ожидая, пока одинокий, неспешный тепловоз закончит маневрирование на переезде. Так происходило в течение всех, более чем сорока лет существования базы. Сколько рабочих часов пропало! Сколько средств потеряно! Наверное, гораздо больше, чем стоимость строительства тоннеля или эстакады через железную дорогу.
Свободное копирование
