Вскоре вышла на испытание ракета Х-23, по тематике отделения Сарычева. Бобков и Краснов поехали на полигон по этой теме. В ИТК (в то время наш институт уже назывался Институтом Теоретической Кибернетики) занимались вопросами управления ракеты Х-23. Бобков несколько раз уезжал в командировку по этой теме, возвращаясь, много рассказывал о работе. Вроде бы система управления ракетой - примитивная: летчик с самолёта МИГ-23 пускает ракету по наземной, визуально видимой цели. Затем, наблюдая цель и ракету в полёте, посылает на ракету такие команды с помощью специальной аппаратуры "Дельта", чтобы удержать ракету в течение всего времени её полета на линии "глаз-цель". Многое зависело от летчика, он мог запоздать с командами, и тогда ракета не успевала выбрать промах, он мог "суетливыми" командами "раскачать " ракету на траектории. Кроме того, лётчики плохо визуально оценивали дальность до цели, что приводило к промахам. Я особенно не вникал в подробности, пока меня впрямую это не касалось. Запомнил фамилии лётчиков: Топтыгина, который очень "резко" управлял ракетой, и Берсеньева, он хорошо освоил способ управления, плавно подводил ракету к цели. Умело работал с ракетой Степан Микоян.
Потом я краем уха услышал, что "пошла" Ракета Х-25 в системе "Прожектор". Бобков опять уехал на полигон. После приезда он рассказал, что дела обстоят совсем плохо, ракета летит в другую сторону. Впрочем, Баусин и Михайлов сами всё знали от Баткова. Надо было кому-то снова ехать на полигон. Бобков был начальником сектора и отвечал за подготовку к испытаниям системы "Заслон", долго находиться на полигоне по тематике "Прожектора" он не имел возможности.
Баусин вызвал меня и сказал, что необходимо отлучиться на пару недель на полигон, подменить Бобкова. "Ты поедешь вместе с Михайловым", - сказал он.
Так началась моя работа на полигоне по системе "Прожектор", которая, вместо обещанных двух недель затянулась на несколько лет. Затем пошла система "Кайра", "Клен". Работу над диссертацией пришлось отложить до лучших времён...
В Ахтубинск мы отбыли на поезде большой шумной компанией. Меня удивляло, что место нашей командировки между собой все называли Владимировкой. Да и на заводе Яковлева полигон тоже называли Владимировкой. Оказывается, так называется железнодорожная станция в Ахтубинске. Она следует сразу за станцией "Капустин Яр", того самого Капъяра, ракетного полигона, о котором знает вся страна. А вот про Владимировку слышали только узкие специалисты. Несправедливо! Через летные испытания в Ахтубинске прошли почти все советские реактивные самолёты.
Кто-то из сотрудников нашей лаборатории, узнав, что я отправляюсь в командировку во Владимировку, посоветовал прочесть повесть И. Грековой "На испытаниях", не так давно опубликованную в "толстом" журнале "Новый мир", выходящем под редакцией Твардовского. Также он сообщил, что И. Грекова это вовсе не И. Грекова, а Елена Сергеевна Венцель, автор нашей настольной книги по теории вероятности. Елена Сергеевна сама много работала на этом полигоне, обрабатывая результаты боевых стрельб. Я нашёл журнал и прочёл повесть. В повести Владимировка названа Лихаревкой. Мне показалось, что жизнь и быт во Владимировке-Лихаревке в чём-то были очень похожи на жизнь в военном городке на Эмбе, а в чём-то - нет. Лихаревка представляла собой пыльную деревню с одной улицей и только ещё строящимся военным городком. Как я понял из текста, солдаты и часть офицеров жили в бараках, старых, неблагоустроенных. Трущобы! Отдельные кирпичные строения: гостиница, штаб, строящийся дворец- Дом Офицеров представляли собой образцы сталинского архитектурного стиля. На Эмбе в городке улицы покрыты бетоном или асфальтом, бараков почти не было, только на окраине. Когда гостиницы были переполнены, нас туда иногда селили. Радости мало! Но, в основном, в городке стояли "хрущёвки".
Читая повесть, я вспомнил так знакомую степную пыль, ощутил страшную жару на улице и духоту в помещениях, вдохнул знакомый запах не съедобных щей в офицерских столовых. Судя по тому, что в гарнизоне к стволу каждого чахлого деревца прикреплялась табличка с фамилией ответственного за полив офицера, зелени во Владимировке я не ожидал увидеть. На Эмбе зелёных деревьев и газонов в городке мною не было замечено.
Попав в Ахтубинск, я понял, что с 1952 года, когда там работала Венцель, город неузнаваемо изменился.
Свободное копирование
