Отделение лётных испытаний - 1

                9. ОТДЕЛЕНИЕ ЛЁТНЫХ ИСПЫТАНИЙ  

  Баусин защитил диссертацию под руководством Баткова. Вообще Баусин и Тарханов были верными учениками и научными последователями Баткова. Естественно, когда Батков стал заместителем Федосова по науке, он, решая кадровые вопросы, опирался на людей, которых он знал, которым верил и понимал, что они способны проводить правильную (с его точки зрения) техническую политику. Поэтому начальники отделов лаборатории №4, работавшие непосредственно с Батковым, сразу выросли в должностях: Зайцев, Кухтенко, Баусин стали начальниками отделений. Тарханов, Горский - начальниками лабораторий. По-моему, такая ситуация является типичной при расширении любой организации, любого производства или учреждения.

Отделение лётных испытаний, под роковым номером 13, создавалось на базе сектора Баусина. Ведущие инженеры этого сектора, отвечавшие за узловые вопросы тематики, стали начальниками секторов: Бобков, Краснов.  

Баусин являлся человеком науки, достаточно мягким, не имевшим опыта решения организационных вопросов. Одно дело - руководить научным отделением в русле традиционной тематики института, другое дело - отделение лётных испытаний. Руководству отделения №13 необходимо было создать филиал  при институте имени Чкалова, министерства Обороны СССР, главной испытательной базы ВВС. База находилась в Астраханской области. Необходимо было сформировать коллектив из местных жителей, создать транспортное подразделение, организовать помещения для работы и обустроить жильё для приезжавших московских сотрудников. И вообще, необходимо было найти своё место  в работах на полигоне, внедриться  в уже отлаженный и распределённый цикл работ,  давно проводившихся без участия НИИАСа (так теперь назывался НИИ-2), найти своё место "под солнцем" Ахтубинска.

Федосов понимал, что с точки зрения технической стратегии НИИАС должен не только знать, как проходят летные испытания новой техники, к созданию и моделированию которой институт приложил руку (на испытание этой техники он выдал свое заключение), но и  активно участвовать в испытаниях, со своим лицом, идеями и долей ответственности.  

Баусин прекрасно понимал, насколько трудна эта задача. В качестве своего заместителя он видел Михайлова, начальника одного из секторов отделения №2. Он считал, что Михайлов по своим волевым качествам и организационным способностям  идеально подходит на эту должность. По замыслу Баусина и Баткова Михайлов должен был взять на себя не только ответственность  за решение львиной доли организационных вопросов, но и возглавить ведущую лабораторию отделения, бывший сектор Баусина.

Следует отметить, что Тарханов, Михайлов и Баусин были закадычными друзьями ещё со школьной скамьи. Они жили в одном районе Москвы - Черкизово, дружили, играли в футбол.  Вместе  окончили школу с медалями, поступили и окончили МАИ,  попали по распределению в НИИ-2. Михайлов защитил диссертацию едва ли не раньше Баусина и Тарханова.

Однако назначение Михайлова начальником лаборатории встретило активное противодействие со стороны основных ведущих сотрудников бывшего сектора Баусина. Вообще, к Михайлову в моём ближайшем окружении отношение было неоднозначное. Одни его ругали за чёрствость, эгоизм, прямолинейность. Другие уважали за твердость, рациональный ум, обязательность, силу воли. Я в этих обсуждениях не участвовал, с Михайловым  был едва знаком. В секторе Баусина я тоже был новичок, только что перешёл от Тарханова. И не знал, как относиться к противоречивому мнению сотрудников. Кто прав, Баусин или его сектор?

Так или иначе, но Михайлов не был назначен начальником нашей лаборатории. Он возглавил другую лабораторию, наскоро собранную из различных вспомогательных секторов, научно-технические направления  которых, как виделось руководству, должны были помочь в летных испытаниях: сектор Цына, который занимался фотоконтейнерами, регистрирующими сход ракет и бомб с подвесок самолёта; сектор В. Муравлёва - анализ и регистрация вибраций, предусматривался сектор связи и передачи информации. Также организовали сектор мишенной обстановки, во главе с Корахтенко. Корахтенко являлся очень яркой фигурой. Бывший военпред, большой жизнелюб, поклонник женщин, и вообще, очень остроумный человек.  

Нашу лабораторию возглавил сам Баусин. В наше отделение входила ещё одна лаборатория, начальником которой назначили Юрия Иванова. Это была лаборатория информационных систем, которая должна была заниматься анализом работы БРЛС и головок самонаведения (ГСН) в летных испытаниях.  У Иванова и его ребят уже был солидный опыт участия в лётных испытаниях ГСН совместно с некоторыми  фирмами, в том числе и с фирмой знаменитой Гризодубовой. Они чувствовали себя несколько увереннее  нас. Основной сектор в лаборатории Иванова возглавлял Вадим Георгиевич Филатов, который после ухода Иванова руководил коллективом лаборатории.

Жизнь полна зловещих совпадений или, может быть, необъяснимых знаков свыше. Вчера вечером, 18 июля 2004 года, я набросал страницу текста, где попытался описать реорганизацию института и создание отделения №13. Вспоминал события, людей, лица, вспомнил и о давно перешедшем от нас на другую работу Юре Иванове. А сегодня утром мне позвонили  и сообщили о его смерти.

 Он ещё в те давно прошедшие времена  сильно болел: отсутствовало одно лёгкое...     

Мне долго пришлось работать и общаться с Михайловым, вспоминая описанный выше случай с его назначением,  до сих пор не могу понять причину "бунта". Я сегодня хорошо, как мне кажется, знаю Михайлова со всеми его недостатками и положительными качествами. Мы все не ангелы, у каждого есть свои отрицательные черты, "пунктики", трудности характера. В этом смысле, Михайлов - не исключение. Мне кажется, у него  есть некоторая неудобная особенность, раздражающая публику: ведёт себя и высказывается, зачастую, не обращая особенного внимания на общественное мнение. В жизни использует жесткие критерии, причём, иногда достаточно  бескомпромиссно и даже формально. Однако в создании и становлении отделения №13 трудно переоценить его созидающую роль.

Все эти организационные вихри и ветры проносились стороной, меня не касались, не затрагивали. Я спокойно дописывал диссертацию. Обсуждал главы с Женей Севастьяновым, советовался с Баусиным. Он в принципе одобрял идею, удивлялся, почему в моём алгоритме пуска при расчёте траектории, кинематика движения ракеты при упреждающем моделировании не "разваливается" из-за большого шага интегрирования. Он был убеждён, что состояние бортовой (стоящей на борту самолёта)  вычислительной техники не позволит в ближайшее время внедрить идею в жизнь. Кто мог тогда предугадать, какими гигантскими темпами в мире пойдёт развитие вычислительной техники, а наша промышленность, используя зарубежную элементную базу, за неимением собственной,  создаст БЦВМ с большой памятью и достаточным быстродействием!

Общаясь с Женей Севастьяновым, я всегда восхищался его талантом инженера, математика, программиста. Он был очень приятный человек, надежный, эрудированный. Высокий, полный, даже немного рыхлый, с полными губами и немного картавой речью, он был для меня воплощением доброты. Он никогда не пытался что-то выгадать, отказаться от трудной, неочевидной задачи. Он просто любил помогать людям, любил работу. Его уважали и в институте и в промышленности.

 Жизнь устроена как-то несправедливо. Одним от рождения дан талант, красота, а другим  - нет! Сам Женя лично здесь ни причём. Родители, может быть, и хорошо потрудились, только и они тоже ни причём: они не знали, каким родится дитя. Одни от рождения умницы, а другие - дураки. Таинство рождения есть великая загадка. Я вспомнил, как волновался, когда Зоя лежала в роддоме. Ведь и у нормальных родителей рождаются дауны, глухонемые, это событие неуправляемое и непоправимое. А ведь это твой ребёнок, никуда не денешься, крест на всю жизнь!

 Где уж тут может быть равенство! Большевики попробовали, не получилось! Верующие толкуют о равенстве перед Богом. "Только не греши, следуй заповедям!" А как их соблюдать, если Бог дал многим людям  такой сложный характер и такие природные качества нервной системы, которые сплошь и рядом  приводят к нарушению заповедей Библии: вспыльчивость, нестойкость, порочность, любвеобильность.  

Часто нам говорят, что человек свободен. Да, свободен, но только в пределах возможностей, данных ему природой, и в границах уважения к свободе других людей. Может быть, истина где-то посередине: если всё определяет случайность рождения, тогда получается, что не справедливо то гражданское право, которое предписывает судить человека  за проступок, преступление: "Я таким родился, добрые люди", - может сказать любой преступник. "Меня таким создали, причём тут я!" Очевидно, человек волен поступать по своему усмотрению,  в рамках своих способностей и характера. И, самую малость, в соответствии с воспитанием и требованием среды... Впрочем, вернёмся к описанию бурных событий тех дней!