Это произошло в самом конце 1964года. Так началась моя работа в НИИ-2. Сейчас на дворе идет 2004 год. Я работаю все в том же институте. За это время он сменил много названий: был Институтом Теоретической Кибернетики (ИТК), Государственным Институтом Автоматических систем, Государственным Институтом Авиационных систем (ГОСНИИАС). Теперь это ФГУП ГОСНИИАС. Все эти фирмы со сложными названиями - все тот же НИИ-2.
После заполнения анкет, ознакомления с какими-то инструкциями и выполнения ещё некоторых формальностей, я оказался в просторном кабинете начальника лаборатории.
За столом сидел грузный человек лет пятидесяти. Он был среднего роста, плотный, с крупной головой и очень добрыми глазами. Одет он был по-спортивному - в свитер. Он вышел из-за стола и протянул мне свою большую ладонь. «Здравствуйте, Я Ростислав Долматович Кузьминский»,- представился он и указал мне на стул, который стоял рядом. За другим письменным столом, стоявшим напротив, сидел человек с худощавым, очень молодым лицом и густым, почти седым чубом. Было заметно, что он немного сутулится.
«Ну что, Саша, - сказал Кузьминский,- куда мы его определим (он кивнул в мою сторону), может быть, к Левитину?» «Да нет, лучше к Тарханову. У него людей мало, один Преображенский «Осой» занимается»,- ответил тот, кого назвали «Сашей». Он говорил так, как будто ему зубы мешали произносить слова. Но вообще он был очень симпатичный.
Позвали Тарханова. В комнату вошёл среднего роста лысеющий человек. Он вошел какой-то робкой походкой, как будто ему ходить было очень неудобно. Когда он говорил, то одним плечом все время хотел прижаться к своей щеке. Наверное, от скромности. Он присел и тут же стал мне рассказывать о работе. Я очень плохо понимал, о чем идет речь. Все же через некоторое время стало понятно, что в стране создается первая ракета класса «земля- воздух» для поражения низколетящих целей. Ракета спроектирована по схеме «утка» (это мы в МАИ проходили). Ракета, построенная по такой схеме, подвергается сильным возмущениям по крену, и, чтобы разгрузить автопилот, её не стабилизировали по крену. Она свободно вращается. Сразу возникли проблемы с устойчивостью контура управления.
Мне стало как-то неуютно… А Тарханов все более увлекался рассказом. Он задвинул одну ногу куда-то под себя и стал говорить о создании модели наведения ракеты и аналитических методах исследования контура. Я был в полной панике, ещё вчера я крутил гайки в сборочном цеху. Надо ему срочно об этом сказать!
Кузьминский и человек, сидевший напротив, внимательно слушали Тарханова. Человек, сидевший напротив, которого Кузьминский назвал Сашей, был Батков.
Когда я, в свое время, поинтересовался у Славки, что за люди работают в лаборатории, он ответил очень лаконично - разные. «Много молодежи. Некоторые учатся на вечернем отделении различных институтов. Тех, кто учится в МАИ, ты и так знаешь. Есть кандидаты технических наук. Докторов в лаборатории нет, но в других лабораториях института есть доктора. Все зависит от того, в какой отдел ты попадешь», - сказал он.
Все же несколько наиболее ярких личностей он охарактеризовал. Скрипкин, кандидат физико-математических наук, большой ученый и большой сноб. Батков, зам Кузьминского, молодой ученый, почти с мировым именем. Ведет переписку с самим Заде, американцем, создателем целого направления в линейной оптимальной фильтрации с конечной памятью. Зоя Орлова, окончила мехмат МГУ, умница. Веселая, компанейская, очень энергичная девка, не замужем. Он так её расписывал, что я подумал бы о его неравнодушии к ней, если бы не знал, что Славка давно на все лекции неразлучно ходит с Валей Лукашиной. Я ещё тогда подумал, посмотрим, что эта за «девка», Зоя Орлова!
Когда Тарханов привел меня в комнату, где располагался его отдел, я увидел одну молодежь. Раю Дмитриеву я знал, она училась в одной со мной группе в МАИ. Увидел я и Зою. Я её представлял совсем иначе. Я думал, раз веселая, значит - хохотушка, разговорчивая, громогласная. Оказалось, всё не так, хотя, в общем, это был «мой» женский тип: светловолосая, широкоскулое лицо, большие глаза.
Она оказалась очень немногословной, даже строгой. Разговаривала не- громко, отрывисто и, казалось, нехотя. Две вертикальные морщины над переносицей придавали лицу очень строгое выражение. Она выглядела намного старше меня. Огромные серые глаза украшали лицо, они то пронзали собеседника насквозь, то устремляли мимо него невидящий, направленный внутрь себя взгляд.
Здание, в котором находилась лаборатория, представляло собой длинную двухэтажную постройку. Вдоль коридора, по обе стороны, располагались комнатки, где сидели сотрудники отделов лаборатории. Был небольшой зал для собраний и лекций. По коридору ходили очень умные люди, они курили на лестничных площадках, обсуждали рабочие темы. Я падал в обморок от слов: «передаточная функция», задача Винера, интегральное уравнение Фредгольма с вырожденным ядром. Впрочем, иногда эти научные люди обсуждали футбол, политические новости, спорт.
Когда я поступил на работу, мой будущий непосредственный начальник Константин Преображенский находился в отпуске. Тарханов дал книжку американского автора Локка, посвященную описанию систем управления ракетами, которую я читал до возвращения Преображенского из отпуска.
Теперь в МАИ я ходил совсем в другой компании, не от проходной завода Яковлева, а от проходной НИИ-2. Кстати, это проходная имела очень необычную архитектуру: то ли миниатюрная башенка средневекового замка, то ли фрагмент дворянской усадьбы. Теперь Деев и я не работали в фирме Яковлева, встречались со старыми заводскими приятелями только на лекциях.
Вася был все таким же неугомонным. Однажды он нас с Вадькой удивил ещё одной экзотической идеей. Он сообщил, что до свадьбы необходим не только тест на «электромагнитный резонанс», но и девственность девушки. «Зачем тебе это, жизнь сложная, люди могут ошибаться, их могут просто обманывать»,- сказал я. «У меня нет притязаний с точки зрения морали, - ответил он. - Тут совсем другое. Недавно на Западе провели опыт по спариванию лошадей и зебр. Конечно, ничего не получилось, уж очень они разные.
Однако, при последующем спаривании этих лошадей с жеребцами у потомства обнаружили чуть заметные полосы, как у зебры. Хотя зачатие от зебр не произошло, но что-то в организме лошадей осталось. Я не хочу, чтобы на мое потомство чем-то повлиял какой-то мужик, который у неё был до меня», - возмущенно сказал Вася.
Вадька показал зубы, пока ещё свои собственные, в лошадиной улыбке: « А может быть, этот мужик умнее и красивее тебя, и культурнее. Твоему потомству от этого будет только польза. Ты думаешь, что дети обязательно похожи на отцов. Это случайность, они могут взять качества от прапрадеда матери, а тот, возможно, был бандитом с большой дороги или уродом. Тут ничего предугадать нельзя, так что, живи проще». «Дурак ты, Вадька!» – ответил обиженно Вася.
Однажды отец спросил меня, как я себя чувствую на новом месте. Я ответил, что очень страшно, постигну ли я всю эту премудрость, которой занимаются на новой работе. Но отца интересовала не работа, а сотрудники и атмосфера в отделе. Я ответил, что люди все прекрасные, обстановка на редкость демократическая, хотя в цехе мне тоже было достаточно комфортно.
Отец часто бывал за границей. Побывал опять в Индии, где встречался с Неру. Посетил Бельгию, Италию, Японию и т. д. Он рассказал мне как-то интересный эпизод. Не помню, было это при Хрущеве или уже при Брежневе. Косыгин вызвал министра Климова по какому-то важному внешнеторговому вопросу. Тот взял отца. Косыгин поручил Центросоюзу покупку за границей большой партии мяса. Это была первая массовая покупка такого товара за границей. В стране не хватало мяса. В ЦК решили, что удобнее такую сделку проводить не через Внешторг, а через Центросоюз, все-таки общественная организация.
Отец провел анализ рынка. На «загнивающем» Западе мяса было море и цены приемлемые. Он знал, как чутко рынок реагирует на спрос, поэтому зондировал цены очень аккуратно, не расшифровывая заранее объемы закупок. Пока отец не спеша готовил операцию, цены неожиданно полезли вверх. Отец понял, что где-то произошла утечка информации. Он форсировал сделку, и в СССР пошло французское мясо. Потом отец понял, почему поднялись цены. Косыгин не доверял способностям наших «купцов». Он продублировал ситуацию, заказав венграм закупку на внешнем рынке мяса для СССР. Спрос вырос и цены, естественно, пошли вверх. Отец страшно ругался, «Если Косыгин никогда внешней торговлей не занимался, так посоветовался хотя бы с Микояном»,- брюзжал он.
В жизни все шло неплохо, отец активно работал, ездил за границу, туда пускали не всех, его пускали. Я кончал институт, нашел интересную работу, попал в хороший коллектив. Начальники - молодые кандидаты наук, было, у кого учиться. Все прекрасно. Только вот мама болела.
Свободное копирование
